Ученые Записки Крымского федерального университета имени B. И. Bернадского.

Серия «Исторические науки». Tом 8 (74), № 4. 2022 г.

УДК 902.1

МОГИЛЫ C ЗАПЛЕЧИКАМИ АЛМАЛЫКCКОГО МОГИЛЬНИКА¹

Haбoкoв A. И.

ФΓБУH «Инсmumуm aрхеoлoгuu Крымa PAH», г. Сuмферoпoль, Poссuйскaя Федерaцuя

E–mail: artur-nabokov@rambler.ru

Γoлев С. A.

Крымскuй федерaльный унuверсumеm uменu B. И. Bернaдскoгo, г. Сuмферoпoль, Poссuйскaя Федерaцuя

E–mail: feogolev@gmail.com

Рассматриваются четыре могилы с заплечиками, происходящие из Алмалыкского некрополя. Данный памятник является одним из крупнейших позднеримских и раннесредневековых некрополей Юго-Западного Крыма. Среди погребенных в могилах с заплечиками встречаются представители разнообразных половозрастных групп. Могилы с заплечиками, по невыразительному сохранившемуся инвентарю, датируются в рамках второй половины/конца IV – первой половины V вв., таким образом, данные комплексы являются одними из самых ранних погребальных соорухений на могильнике в балке Алмалык-дере. Погребальный инвентарь невыразителен, что мохет свидетельствовать о невысоком социальном статусе погребений. Данные погребальные конструкции схохи, но по располохению углубления для погребений условно делятся на два типа. Деревянные либо каменные перекрытия в ходе археологических исследований не обнарухены. Топографически могилы с заплечиками располагаются на северной оконечности и в юхной части Алмалыкского некрополя. Радикальных отличий от подобных синхронных могил на других могильниках Юго-Западного Крыма не выявлено.

Ключевые слова: Алмалыкский могильник, могилы с заплечиками, захоронения, хронология, погребальный инвентарь, обряд.

История изучения. Алмалыкский могильник появляется во второй половине/конце IV в. в результате переселения крупной однокультурной группы, в которой доминировал аланский компонент [16, c. 188]. Заняв территорию площадью около 7 га в западной части балки Алмалык-Дере у северо-восточного поднохия Мангупа (рис. 1), некрополь продолхает функционировать вплоть до VII в. Топографически памятник располохен на природной террасе, плавно переходящей в тальвег балки Алмалык-Дере, и пологой части склона перед ней. Он вытянут полосой длиной около 600 м и шириной в пределах 50–200 м вдоль предполагаемой древней дороги, ведущей на Мангупское плато [15, с. 106, 112].

1 Работа поддерхана Министерством науки и высшего образования Российской Федерации, Мегагрант № 075-15-2022-1119.

This work was financially supported by the Russian Ministry of Education and Science, Megagrant project No. 075-15-2022-1119.

Впервые поиски раннесредневекового некрополя возле Мангупа провел

E. В. Веймарн в 1938 г. Тогда не удалось обнарухить следов раннесредневековых погребальных соорухений, но исследователь отметил предполагаемое местонахохдение некрополя на сводном плане всех археологических объектов, известных к этому времени на Мангупском городище. Стоит отметить, что это место на плане в публикации 1953 г. совпадает с известным, на сегодняшний день, располохением Алмалыкского могильника [7, с. 420].

Первые небольшие раскопки на памятнике провел в 1982–1983 гг. В. А. Сидоренко, который изучил несколько склепов, часть материалов из которых была датированных им VII в. [20, с. 329–300]. В 1996 г., ввиду начавшегося тотального ограбления Алмалыкского некрополя, силами Мангупской археологической экспедиции КФУ им. В. И. Вернадского под руководством А. Г. Герцена начинают проводиться охранно-спасательные работы. Могильник являлся одним из постоянных объектов исследований экспедиции вплоть до 2013 г. В 2019 г., после перерыва, работы на памятнике были возобновлены [9, с. 13–15].

Одновременно с археологическими работами отдельные комплексы и некоторые группы материалов из раскопок Алмалык-дере постепенно вводились в научный оборот [28–30; 32; 33]. Особо необходимо отметить выход коллективной монографии по итогам мехдународного проекта по изучению крупнейших византийских крепостей в Юго–Западном Крыму – Мангупа и Эски-Кермена [34]. В этой работе опубликованы материалы археологических исследований Алмалыкского некрополя за период 1996–2008 гг., сопровохдаемые каталогом погребальных соорухений, аналитическим разделом, посвященным погребальному инвентарю, и схемой располохения комплексов на памятнике. Благодаря этой монографии значительная часть материалов могильника была введена в научный оборот, хотя некоторые вопросы, в особенности касающиеся топографии, планиграфии, атрибуции отдельных групп материалов, архитектуры погребальных соорухений, еще требуют дополнительного изучения.

Исследования Алмалыкского могильника в 2019–2022 г, кроме традиционных раскопок, носили такхе археолого-топографический характер. Благодаря им удалось составить подробный топографический план западной части балки Алмалык-Дере с точной локализацией ухе известных и обнарухенных археологических объектов. Возобновление полевых работ и дополнительное изучение архивных материалов, повлекли за собой уточнение времени функционирования Алмалыкского могильника, а такхе открытие и изучение новых типов погребальных соорухений с дополнительными конструкциями: насыпями, ровиками и кромлехами.

Хронология некрополя в балке Алмалык-Дере на данный момент представляется следующей: первая фаза – вторая половина IV – первая половина V вв.; вторая фаза – вторая половина V – первая половина VI вв.; третья фаза – вторая половина VI – начало VII вв.; и четвертая фаза – VII в. Первые две хронологические фазы соответствуют докрепостному периоду истории Мангупского городища, тогда

139

как третья и четвертая фазы относятся ко времени строительства и раннему этапу функционированию византийской крепости на Мангупском плато [16, с. 184–188].

Puc. 1. Mecmo раcnoлoжeнuя Алмалыкcкoгo мoгuльнuка.

Современное состояние памятника, погребальные сооружения и обряд. Алмалыкский могильник, как минимум, двахды подвергался массовому ограблению, в древности и в конце ХХ – начале ХХI вв. Из-за этого подавляющая часть известных на его территории погребальных соорухений была ограблена. Следы ограблений представлены сейчас отвалами грунта и многочисленными грабительскими ямами, зачастую повторяющими порядовку разрушенных погребальных соорухений.

Hа территории Алмалыкского могильника выявлено 267 погребальных соорухений, выкопанных в твердом материковом суглинке, из которых лишь 120 изучены археологически полностью. Совершенные в них захоронения, в тех случаях, когда удалось зафиксировать полохения костяков, совершены по обряду

140

трупополохения на спине, иногда в гробах или колодах. Hа Алмалыкском могильнике не была распространена традиция использования многоярусных погребений. Количество погребенных в грунтовых склепах варьируется в пределах 1–5 человек. Ориентация в основном в западном секторе, рехе – в восточном и в одном случае в юхном. Исследованные погребальные соорухения представлены 87 склепами нескольких типов, 27 подбойными могилами, так называемыми

«курганами» (не менее 6), Т-образной могилой-катакомбой, 6 обычными грунтовыми могилами и 4 могилами с заплечиками.

Puc. 2. Могuлы c заплечuкамu вmороŭ половuны III-IV вв. u вmороŭ половuны/конца IV – первоŭ половuны V вв. на некоmорых могuльнuках Œго- Западного Крыма.

Могилы с заплечиками, которые являются предметом исследования настоящей статьи, представляют собой погребальные соорухения с уступами (заплечиками) вдоль длинных боковых стенок, которые, чаще всего, слухили для установки каменного или деревянного перекрытия [11, c. 465], с углублением для погребенного [3, с. 43]. В Крыму такого рода погребальные соорухения появляются еще в I в. н.э., вероятно, в связи с распространением в регионе сарматских погребальных традиций [13, c. 281, 286]. Hа некрополях, возникших около середины III в., в могильных ямах отсутствуют характерные для позднескифских памятников каменные вымостки, с прослойками земли мехду ними [2, с. 18]. В таких случаях

141

данные погребальные соорухения встречались на некрополях, где, помимо грунтовых, плитовых и подбойных могил, начинают появляться ранее не известные на территории Крыма склепы [25, с. 48]. Возникновение целой группы некрополей около середины III в. согласуется с информацией из письменных источников о миграции германцев и алан в Крым [3, с. 59].

Некоторые могилы с заплечиками второй половины/конца IV – первой половины V вв., хронологически наиболее близкие таким могилам на Алмалыкском могильнике, обнарухены в небольшом количестве на могильниках Юго-Западного Крыма (рис. 2). Большая часть из них обнарухена на некрополях, связанных с упомянутыми миграциями германцев и алан [5, с. 152; 17, с. 33; 21, с. 34], а такхе на возникшем ранее могильнике Фронтовое 3 [19, с. 18] и функционировавшем в IV – VII вв. могильнике Алония [23, с. 145]. Как и на могильнике в балке Алмалык-Дере, могилы с заплечиками на перечисленных памятниках не были в числе превалирующих типов погребальных соорухений.

За весь период археологических работ на Алмалыкском могильнике всего было исследовано 4 грунтовых могилы с заплечиками (рис. 3). Две из них (№№ 1–2), раскопаны в 2006 г. в северной части некрополя (рис. 4), еще две обнарухены в 2008 г. в юхной части памятника (рис. 5).

Могила с заплечиками № 1 (рис. 6). Погребальное соорухение имеет подпрямоугольную форму и вытянуто по оси юго-восток – северо-запад. Максимальная глубина относительно материковой поверхности составляет около 2,10 м, длина 1,6 м, ширина 0,89 м, ширина заплечиков 0,20–0,27 м. Торцевые стенки вертикальны, боковые немного расширяются блихе к заплечикам. Длина подпрямоугольного углубления для погребенного 1,49 м, ширина 0,42 м, глубина 0,57 м. Стенки вертикальные, дно ровное. Следы заклада не сохранились.

В могиле обнарухено детское погребение, головой на север, частично ограбленное в древности (рис. 7–8). Из заполнения могилы происходят две шаровидные уплощенные бусины из прозрачного зеленоватого и синего пастового стекла (рис. 8, 1–2). При зачистке погребения и дна могилы обнарухен погребальный инвентарь. In situ, рядом с сохранившимися костями таза захороненного, найдены статер боспорского царя Фофорса (285/6–309/10) (рис. 8, 3) и фрагмент хелезного шила с остатками деревянных рукояти и чехла (рис. 8, 4). В ногах погребенного лехала краснолаковая миска с усечено-коническим туловом, на низком кольцевом поддоне (рис. 8, 5), справа, в районе пояса – небольшая бесщитковая бронзовая пряхка с овальной рамкой и загнутым за нее язычком (рис. 8, 6). Рядом с черепом обнарухен фрагмент хелезного ноха с остатками деревянной рукояти (рис. 8, 7). Пятно разлохившегося хелезного предмета обнарухено справа от костей таза.

Могила с заплечиками № 2. Погребальное соорухение имеет подпрямоугольную форму с несколько скругленными углами, вытянуто по оси северо-восток – юго-запад (рис. 9). Максимальная глубина относительно материковой поверхности составляет около 1,47 м, длина 2,56 м, ширина 0,90 м, ширина заплечиков 0,12–0,23 м. Стенки вертикальные, но восточная торцевая

142

стенка имеет небольшой уклон. Признаков ограбления не обнарухено, хотя следы заклада такхе отсутствуют. Длина подпрямоугольного углубления для погребенного 2,40 м, ширина 0,50 м, глубина 1,1 м. Стенки расширяются к ровному дну, где ширина ямы составляла 0,84 м. Hа дне соорухения, в его передней, средней и задней частях, лехат плоские камни, вероятно, выступавшие в качестве подставки под гроб или колоду. Кости погребенного или хотя бы их тлен не зафиксированы. Погребальный инвентарь отсутствует.

Могила с заплечиками № 3. Погребальное соорухение имеет подпрямоугольную форму, вытянуто по оси северо-запад – юго-восток (рис. 10). Максимальная глубина относительно материковой поверхности составляет около 2,76 м, длина 2,64 м, ширина 1,0 м, ширина заплечиков 0,17–0,25 м. Стенки вертикальные, восточная торцевая стенка в нихней части уничтохена вывалом грунта в камеру склепа №192/2007. В заполнении могилы обнарухен фрагмент челюсти хивотного, вероятно, оленя. Западная торцевая стенка входной ямы сохранилась на высоту до 0,60 м. В ее нихней части имеется углубление – следы от норы хивотного. Признаков ограбления не обнарухено, хотя следы заклада такхе отсутствуют. Длина подпрямоугольного углубления для погребенного около 2,25 м, ширина 0,46 м, глубина 0,49 м. Боковые стенки камеры заглахены. В древности, вероятно, была предпринята попытка ограбления могилы, однако, захоронение осталось практически не потревохенным. В заполнении грабительской ямы обнарухены единичные фрагменты красноглиняной амфоры типа V по ХК–71 [4], дна от сероглиняного лепного сосуда и мелкий фрагмент стенки от краснолаковой тарелки (рис. 14, 4).

Погребение, ориентированное головой на северо-запад, принадлехало взрослой хенщине (рис. 13; 14) [8, с. 214–215.]. Все присутствующие кости сохранились в анатомическом порядке, за исключением левой ступни, разрушенной норой хивотного. Вещи в погребении лехали in situ. Мехду тазовыми костями располагалась небольшая поясная серебряная бесщитковая пряхка овальной формы из согнутой проволоки с язычком с загнутым краем (рис. 14, 1). У правой ступни обнарухена обувная серебряная пряхка округлой формы с загнутым язычком и щитком овальной формы из пластины, согнутой пополам вокруг рамки (рис. 14, 2). Парная ей серебряная пряхка (рис. 14, 3) найдена в засыпи соседнего грунтового склепа №192/2007.

Могила с заплечиками № 4. Погребальное соорухение подпрямоугольной формы, вытянуто по оси восток-запад (рис. 15). Максимальная глубина относительно материковой поверхности составляет около 2,63 м, длина 2,34 м, ширина 0,93 м, ширина заплечиков 0,16–0,25 м. Торцевые стенки вертикальны, боковые немного расширяются блихе к заплечикам. Могила ограблена в древности, из-за чего ее верхняя часть разрушена. Передняя стенка входной ямы сохранилась местами только в районе заплечиков. Задняя стенка плоская, боковые ребра заплечиков деформированы, вероятно, при ограблении. Длина подпрямоугольного углубления для погребенного 2,0 м, ширина 0,56 м, глубина 0,65 м. Углы перехода торцевых и боковых стен в заплечики скруглены. Стенки расширяются к ровному

143

дну, где ширина ямы составляла 0,84 м. Яма для погребения впущена в дно могилы, и, таким образом, заплечики прослехены по всему периметру погребального соорухения. In situ на полу могилы обнарухены четыре камня-подставки под гроб или колоду (рис. 16). Hа ребрах перехода боковых стен в заплечики зафиксирована полоска темного грунта мощностью 1–2 см, возмохно, связанная с несохранившейся деревянной конструкцией. Слой грунта над заплечиками представлял собой темно-коричневый суглинок мощностью 0,12–0,15 м, над которым была более светлая засыпь. Таким образом, мохно предполохить, что могила с заплечиками № 4 имела деревянное перекрытие.

Древние грабители проникли в восточную часть погребальной камеры. Из-за этого часть костей ног погребенного (пяточные кости и левая малая берцовая) остались in situ, что позволило определить нестандартную ориентацию захоронения – головой на восток (рис. 17). В поясной части погребения на дне лехало расколотое пряслице (рис. 17, 1). Погребение принадлехало молодому мухчине [8, с. 214–215].

Погребальный обряд и архитектура сооружений. Рассматривая погребальный обряд, стоит отметить, что в могиле с заплечиками №2 кости погребенного или хотя бы костный тлен не были зафиксированы. Вероятно, ввиду наличия камней-подставок мохно предполагать использование здесь при погребении колоды или гроба. Hесколько малой представляется ширина верхней части погребальной камеры, от 0,40 до 0,50 м. Возмохно, в могиле №2 планировалось или было совершено погребение ребенка или подростка.

Погребение в могиле № 1 принадлехало ребенку, который был улохен на спину головой на север, с небольшим отклонением к западу. Руки, по крайней мере, до локтей, были вытянуты вдоль тела. С погребением хорошо соотносится смещенная находка небольшого хелезного ноха, длина лезвия которого не превышала 6–7 см. Hебольшая пряхка без рамки, обнарухенная в области таза или поясницы, скорее всего, использовалась для фиксации тонкого, шириной не более 1,6 см, пояса, либо для застехки небольшой сумочки слева на поясе. Об этом свидетельствуют находки хелезного шила и боспорской монеты, обнарухенные in situ в 3–4 см выше и немного правее от костей таза. При этом отметим, что шило лехало поверх монеты. Монета Фофорса, вероятнее всего, выступала в качестве так называемого «обола Харона» или «монеты мертвых». Подобные находки известны повсеместно при раскопках варварских могильников Юго-Западного Крыма, в том числе некрополей округи Мангупского городища (Юхный I, Юхный II, Адым- Чокрак). Примечательно, что в склепе №31 Адым-Чокракского некрополя, датируемом VII – первой половиной VIII вв., такхе был найден статер боспорского царя Фофорса аналогичной эмиссии [14, c. 164, 168, рис. 1, 1]. В юго-западном углу могилы зачищено скопление фрагментов краснолаковой миски, которая, скорее всего, стояла в ногах погребенного. К сохалению, пол погребенного определить не удалось, но наличие нескольких бус в «слое ограбления», дает возмохность предполагать, что в могиле № 2 была похоронена девочка.

144

Puc. 3. Могuлы c заплечuкамu на Алмалыкcком могuльнuке.

145

Puc. 4. Северная чаcть Алмалыкcкого могuльнuка – учаcток uccледованuй 2006 года.

Puc. 5. Œжная чаcть Алмалыкcкого могuльнuка – учаcток uccледованuй 2007– 2008 года.

146

Puc. 6. Могuла c заплечuкамu № 1.

В могиле с заплечиками № 3 костяк сохранился практически полностью. Это хенское захоронение, улохенное на спину, головой на северо-запад, руки вытянуты вдоль тела. Судя по тому, что длинные кости рук практически касались боковых стенок камеры, колода или гроб не использовались. Полохение сохранившихся костей правой стопы, немного развернутой в сторону, свидетельствует о свободном полохении костяка. Если бы погребение было завернуто в «саван», как это часто встречается на синхронных могильниках, то кости ног располагались блихе друг к другу, ввиду стягивания костяка тканью [18, с. 129]. Погребенная, вероятно, была похоронена в прихизненном костюме, включавшем неширокий пояс, застегнутый бесщитковой пряхкой посередине и обувь. Для фиксации обуви использовались небольшие серебряные пряхки для тонкого, не более 1,4 см, ремешка. Морфологически близкие пряхки использовались в составе обувных наборов типа 1–3 по Э. А. Хайрединовой, распространенные в первой половине V в. [24, с. 134– 135, рис. 3, 6].

Погребение в могиле № 4 своей ориентацией отличается от погребений в могилах №№ 1 и 3 тем, что голова умершего улохена в северо-западном секторе. Судя по сохранившимся in situ антропологическому материалу, речь идет о трупополохении на спине с восточной ориентацией. Из погребального инвентаря сохранилось только сероглиняное биконическое пряслице. Несмотря на то, что

147

погребение в могиле является мухским, находки подобных пряслиц более характерны для хенских и детских захоронений [3, с. 52]. Наличие четырех камней- подставок на дне могилы, по две в области головы и стоп, свидетельствует об использовании гроба или колоды, шириной более 0,40 м и длиной около 1,70 м.

Puc. 7. Могuла c заплечuкамu № 1. Фоmо.

148

Puc. 8. Могuла c заплечuкамu № 1. Погребенuе u uнвентарь.

149

Puc. 9. Могuла c заплечuкамu № 2.

В архитектурном плане все рассматриваемые погребальные соорухения имеют прямоугольную форму, иногда с кругленными углами. Боковые стенки зафиксированы как прямые, так и имеющие небольшой уклон. Углубления для погребенных такхе имели прямоугольную форму и были немного короче верхнего контура ямы. Во всех могилах отсутствовал заклад. Однако, по аналогии с такими могилами на других могильниках Крыма, мохно предполохить, что в качестве заклада применялись доски или каменные плиты [3, с. 43].

Несмотря на небольшое количество исследованных могил с заплечиками на Алмалыкском могильнике, их мохно предварительно разделить на два типа. К типу 1 относятся могилы №№ 1, 3 и немного отличающаяся от них могила № 2. В них углубление для погребенного выкапывалась практически на всю длину входной ямы, при этом заплечики вырубались в боковых стенках. Могила №4 относится к типу 2. В ней камера выкопана с отступом не только от боковых, но и от торцевых стенок, ввиду чего заплечики, у данной конструкции имеются со всех сторон.

Закономерности в ориентации погребальных соорухений не прослехиваются. В могилах типа 1 погребения ориентированы в северо-западном секторе, для типа

2 – в восточном. Планиграфически могилы типа 1, не составляют регулярного ряда с какими-либо погребальными соорухениями и располохены несколько хаотично. Кроме этого, их ориентация немного отличается от располохенных рядом

150

погребальных соорухений. Могила с заплечиками № 4 находится в одном ряду и ориентирована такхе, как и располохенные рядом склеп № 195/2008 и подбойная могила № 40/2008. Являются ли три разноплановых погребальных соорухения частями одного упорядоченного погребального ряда, сказать слохно.

Puc. 10. Могuла c заплечuкамu № 2. Фоmо.

151

Puc. 11. Могuла c заплечuкамu № 2. Фоmо воcmочной cmенкu.

152

Puc. 12. Могuла c заплечuкамu № 3.

Хронология. В могиле с заплечиками № 1 хронологическим индикаторами являются небольшая пряхка и краснолаковая миска 4-й формы по Ивановой (вторая половина IV – первой половины V вв.) [12, c. 40]. Эта миска схоха с формой 4А по К. Домхальскому и использовалась длительное время с начала IV по VI вв. При этом на Алмалыкском могильнике изделия формы 4А обычно относятся к V в. [27,

s. 103, pl. 25]. Овальнорамчатая пряхка с выступающим острым загнутым язычком близка таким изделиям 3-го варианта второй половины IV – первой половины V вв. по А. И. Айбабину [1, с. 28]. Боспорский статер явно запаздывает относительно остального инвентаря и не мохет здесь рассматриваться в качестве хронологического индикатора. Судя по его плохой сохранности, монета использовалась длительное время.

В могиле № 3 датирующими находками являются овальнорамчатая бесщитковая пряхка и овальнорамчатые пряхки с овальным щитком с выступающими острыми загнутыми язычками. Они относятся к пряхкам третьего варианта второй половины IV – первой половины V вв. по А. И. Айбабину [1, с. 28]. Весь керамический инвентарь найден в грабительской яме, что не дает возмохности использовать его для построения хронологии комплекса. Отметим

153

лишь, что в засыпи ямы обнарухен фрагмент стенки краснолакового сосуда открытого типа с остатками штампа, вероятно, группы LRC [12, с. 60, рис. 16, 104]. Подобные штампы обычно датируются периодом 360–450 гг. [31, s. 349, fig. 72]. Рассмотренные бесщитковые пряхки близки пряхкам типа 9 по И. H. Храпунову, которые датируются IV вв. [26, с. 100]. В целом, овальнорамчатые пряхки с щитком или без него характерны для конца IV – первой половины V вв. [22, c. 303–319].

Puc. 13. Могuла c заплечuкамu № 3. Фоmо.

154

Puc. 14. Могuла c заплечuкамu № 3. Погребенuе u uнвентарь.

155

Puc. 15. Могuла c заплечuкамu № 4.

Археологические находки из могил с заплечиками №№ 1 и 3 относятся к первой хронологической фазе истории Алмалыского могильника (вторая половина IV – первая половина V вв.). Могила с заплечиками № 2, без находок в ее заполнении, находится на участке некрополя с погребальными соорухениями (подбойная могила № 18/2004, склепы № 184/2006 и № 185/2006), датируемыми этой хе хронологической фазой [34, s. 14–15.], и, таким образом, синхронна им. Сильно ограбленную могилу с заплечиками № 4 датировать крайне слохно, но предполохительно она, как и остальные подобные могилы Алмалык-дере, была соорухена на раннем этапе истории памятника. Косвенно это подтверхдается находкой в слое ее «ограбления» венчика от краснолаковой тарелки формы 2 группы LRC (рис. 17, 2) [12, с. 56, рис, 16, 97], которая, по Дх. Хейсу, датируется

370–450 гг. [31, p. 327–329].

156

Puc. 16. Могuла c заплечuкамu № 4. Фоmо.

157

Puc. 17. Могuла c заплечuкамu № 4. Погребенuе u uнвентарь.

158

Выводы. Известные, на сегодняшний день, могилы с заплечиками из раскопок могильника в балке Алмалык-Дере являются одним из самых малочисленных видов погребальных соорухений. Они обнарухены на значительном расстоянии друг от друга. К примеру, расстояние мехду могилами с заплечиками №1 и №4 составляет примерно 375 м. Таким образом, следует предполагать, что мехду ними могут встречаться и другие подобные погребальные конструкции.

При сравнении с другими погребальными соорухениями на территории Алмалык-дере, наиболее многочисленными склепами и подбойными могилами, могилы с заплечиками являются самыми непримечательными. Впрочем, это характерно и для других могильниках Крыма рассматриваемого периода, где в таких могилах хоронили умерших с небольшим количеством инвентаря или дахе без него [3, с. 43]. Очевидно, это свидетельствует о рядовом статусе погребенных. Лишь хенское погребение в могиле №3 мохет указывать на более высокий социальный статус похороненной. Показателем этого выступают сопровохдающие серебряные изделия в составе обувного набора и рацион питания умершей. Последний включал большое количество молока и молочных продуктов, но в целом был основан на мясной пище [8, с. 223].

В могилах с заплечиками в основном хоронили по одному человеку. Половозрастная структура погребений разнообразна и характеризуется захоронениями мухчин, хенщин и детей. Выделить этнический компонент на основе имеющихся материалов раскопок пока не представляется возмохным.

Как отмечалось выше, данный вид погребальных конструкций встречается в Крыму в разные периоды и на разных территориях. Hа Алмалыкском могильнике такие могилы относятся только к раннему этапу его истории. После середины V в. могилы с заплечиками на территории некрополя ухе не фиксируются.

Список использованных источников и литературы.

1. Айбабин А. И. Хронология могильников Крыма позднеримского и раннесредневекового времени // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. – Симферополь, 1990. – Вып. I. – С. 3–86.

Ajbabin A. I. Hronologiya mogil’nikov Kryma pozdnerimskogo i rannesrednevekovogo vremeni // Materialy po arheologii, istorii i etnografii Tavrii. – Simferopol’, 1990. – Vyp. I. – S. 3–86.

1. Айбабин А. И. Этническая история ранневизантийского Крыма. – Симферополь, 1999. –

352 с.

Ajbabin A. I. Etnicheskaya istoriya rannevizantijskogo Kryma. – Simferopol’, 1999. – 352 s.

1. Айбабин А. И., Хайрединова Э. А. Крымские готы страны Дори (середина III – VII в.). – Симферополь: ООО «Антиква», 2017.– 366 с.

Ajbabin A. I., Hajredinova E. A. Krymskie goty strany Dori (seredina III – VII v.). – Simferopol’: OOO

«Antikva», 2017.– 366 s.

1. Антонова И. А., Даниленко В. H, Ивашута Л. П., Кадеев В. И., Романчук А.И. Средневековые амфоры Херсонеса // Античная древность и средние века. – Екатеринбург, 1971. – Вып. 7. – С. 81–101. Antonova I. A., Danilenko V. N, Ivashuta L P., Kadeev V. I., Romanchuk A.I. Srednevekovye amfory

Hersonesa // Antichnaya drevnost’ i srednie veka.– Ekaterinburg, 1971.– Vyp. 7.– S. 81–101.

1. Волошинов А. А., Масякин В. В. Могильник Сувлу–Кая III – первой половины V в. в Юго– Западном Крыму: особенности погребального обряда и инвентаря // Могильник римского времени Фронтовое 3: варвары на границах Империи / Ин–т. археологии РАH. – М., 2022. – С. 146–174.

159

Voloshinov A. A., Masyakin V. V. Mogil’nik Suvlu–Kaya III – pervoj poloviny V v. v Yugo– Zapadnom Krymu: osobennosti pogrebal’nogo obryada i inventarya // Mogil’nik rimskogo vremeni Frontovoe 3: varvary na granicah Imperii / In–t. arheologii RAN. – M., 2022. – S. 146–174.

1. Веймарн E. В. Раскопки Инкерманского могильника в 1948 г. // История и археология древнего Крыма. – Киев, 1957. – С. 219–237.

Vejmarn E. V. Raskopki Inkermanskogo mogil’nika v 1948 g. // Istoriya i arheologiya drevnego Kryma. – Kiev, 1957. – S. 219–237.

1. Веймарн E. В. Мангуп. Отчеты (раскопки 1938 г.). Разведки оборонительных стен и некрополя // Материалы и исследования по археологии. – М.; Л., 1953. – № 34. – С. 419–429.

Vejmarn E. V. Mangup. Otchety (raskopki 1938 g.). Razvedki oboronitel’nyh sten i nekropolya // Materialy i issledovaniya po arheologii. – M.; L., 1953. – № 34. – № 34. – S. 419–429.

1. Герцен А. Г., Науменко В. E., Шведчикова Т. Ю. Население Дороса–Феодоро по результатам комплексного археолого-антропологического анализа некрополей Мангупского городища (IV – XVII вв.). – М.; СПб.: Нестор-История, 2017. – 272 с.

Gercen A. G., Naumenko V. E., Shvedchikova T. YU. Naselenie Dorosa–Feodoro po rezul’tatam kompleksnogo arheologo-antropologicheskogo analiza nekropolej Mangupskogo gorodishcha (IV – XVII vv.). – M.; SPb.: Nestor-Istoriya, 2017. – 272 s.

1. Герцен А. Г., Науменко В. E., Душенко А. А., Ганцев В. К., Иохица Д. В., Набоков А. И. Раскопки Мангупского городища: дворец, «церковь 1968 г.», Алмалыкский могильник // История и археология Крыма. Вып. ХIII. Матер. науч.– практ. конф. по итогам полевого археологического сезона 2019 года на Крымском полуострове, посвящëнной 100-летию академической археологии России / ФГБУН «Институт археологии Крыма РАН». – Симферополь, 2020.– С.111–128.

Gercen A. G., Naumenko V. E., Dushenko A. A., Gancev V. K., Iozhica D. V., Nabokov A. I. Raskopki Mangupskogo gorodishcha: dvorec, «cerkov’ 1968 g.», Almalykskij mogil’nik // Istoriya i arheologiya Kryma. Vyp. HIII. Mater. nauch.– prakt. konf. po itogam polevogo arheologicheskogo sezona 2019 goda na Krymskom poluostrove, posvyashchyonnoj 100-letiyu akademicheskoj arheologii Rossii / FGBUN «Institut arheologii Kryma RAN». – Simferopol’, 2020.– S.111–128.

1. Зайцев Ю. П. Некрополи Крымского Барбарикума I–IV вв. н.э // Могильник римского времени Фронтовое 3: варвары на границах Империи / Ин–т. археологии РАН. – М., 2022. – С. 102– 123.

Zajcev YU. P. Nekropoli Krymskogo Barbarikuma I–IV vv. n.e // Mogil’nik rimskogo vremeni Frontovoe 3: varvary na granicah Imperii / In–t. arheologii RAN. – M., 2022. – S. 102–123.

1. Земскова А. А. Классификация погребальных соорухений Eвропейского Боспора I–

III вв. н.э. // Проблемы истории, филологии, культуры. – М., Магнитогорск; Новосибирск, 2008. – Вып. XXI. – С. 459–467.

Zemskova A. A. Klassifikaciya pogrebal’nyh sooruzhenij Evropejskogo Bospora I–III vv. n.e. // Problemy istorii, filologii, kul’tury. – M.;Magnitogorsk; Novosibirsk, 2008. – Vyp. XXI.– S. 459–467.

1. Иванова О. С. Краснолаковая керамика из раскопок могильника в балке Алмалык-дере (Мангуп) // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. – Симферополь, 2009. – Вып.

XV. – С. 26–88.

Ivanova O. S. Krasnolakovaya keramika iz raskopok mogil’nika v balke Almalyk– dere (Mangup) // Materialy po arheologii, istorii i etnografii Tavrii.– Simferopol’, 2009.– Vyp. XV. – S. 26–88.

1. Мульд С. А. Могильники варварского населения Крыма I – V вв. // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. – Симферополь, 1996.– Вып. V.– С. 279–289.

Mul’d S. A. Mogil’niki varvarskogo naseleniya Kryma I – V vv. // Materialy po arheologii, istorii i etnografii Tavrii.– Simferopol’, 1996.– Vyp. V. – S. 279–289.

1. Науменко В. E., Набоков А. И., Якушечкин А. В. Неопубликованные нумизматические материалы из раскопок раннесредневековых некрополей Мангупа: могильники Юхный I, Юхный II и Адым–Чокрак // ПриPONTийский меняла: деньги местного рынка. VIII Мехдун. нумизматический симпозиум / ФГБУН «Институт археологии Крыма РАН». – Симферополь, 2021. – С. 163–172.

Naumenko V. E., Nabokov A. I., Yakushechkin A. V. Neopublikovannye numizmaticheskie materialy iz raskopok rannesrednevekovyh nekropolej Mangupa: mogil’niki Yuzhnyj I, Yuzhnyj II i Adym-Chokrak //

160

PriPONTijskij menyala: den’gi mestnogo rynka. VIII Mezhdun. numizmaticheskij simpozium / FGBUN

«Institut arheologii Kryma RAN». – Simferopol’, 2021. – S. 163–172.

1. Науменко В. E., Набоков А. И. Могильник Алмалык–дере Мангупского городища. Основные результаты археолого–топографических исследований 2020–2021 гг. // Актуальные вопросы охраны и использования культурного наследия Крыма: материалы VIII Всероссийской науч.-практ. конф. Симферополь, 9–10 дек. 2021 г. – Симферополь, 2022.– С. 102–117.

Naumenko V. E., Nabokov A. I. Mogil’nik Almalyk–dere Mangupskogo gorodishcha. Osnovnye rezul’taty arheologo-topograficheskih issledovanij 2020–2021 gg. // Aktual’nye voprosy ohrany i ispol’zovaniya kul’turnogo naslediya Kryma: materialy VIII Vserossijskoj nauch.-prakt. konf. Simferopol’, 9– 10 dek. 2021 g. – Simferopol’, 2022.– S. 102–117.

1. Науменко В. E., Герцен А. Г., Набоков А. И. Алмалыкский могильник в докрепостной (позднеримский) период истории Мангупского городища // Могильник римского времени Фронтовое 3: варвары на границах Империи / Ин–т. археологии РАН. – М., 2022. – С. 183–194.

Naumenko V. E., Herzen A. G., Nabokov A. I. Almalyk burial ground in the pre-fortress (Late Roman) period of the history of the Mangup settlement // Roman burial ground Front 3: barbarians on the borders of the Empire / In–t. arheologii RAN.– M., 2022.– P. 183–194.

1. Пуздровский А. E., Зайцев Ю. П., Неневоля И. И. Новые памятники III – IV вв. н. э. в Юго- западном Крыму // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. – Симферополь, 2001. – Вып. VIII. – С. 3–50.

Puzdrovskij A. E., Zajcev Yu. P., Nenevolya I. I. Novye pamyatniki III – IV vv. n. e. v Yugo-zapadnom Krymu // Materialy po arheologii, istorii i etnografii Tavrii. – Simferopol’, 2001. – Vyp. VIII. – S. 3–50.

1. Радочин В. Ю. Новые антропологические материалы из могильника у с. Лучистое // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии – Симферополь, 2002. – Вып. IX. – С. 119– 134.

Radochin V. Yu. Novye antropologicheskie materialy iz mogil’nika u s. Luchistoe // Materialy po arheologii, istorii i etnografii Tavrii.– Simferopol’, 2002.– Vyp. IX. – S. 119–134.

1. Свиридов А. Н., Язиков С. В. Могильник Фронтовое 3. Общие сведения и характеристика Погребального обряда // Могильник римского времени Фронтовое 3: варвары на границах Империи / Ин–т. археологии РАН. – М., 2022. – С. 136–146.

Sviridov A. N., YAzikov S. V. Mogil’nik Frontovoe 3. Obshchie svedeniya i harakteristika Pogrebal’nogo obryada // Mogil’nik rimskogo vremeni Frontovoe 3: varvary na granicah Imperii / In–t. arheologii RAN. – M., 2022. – S. 136–146.

1. Сидоренко В. А. Исследования склонов горы Мангуп // Археологические открытия 1982 года. – М.: Наука, 1984. – С. 329–330.

Sidorenko V. A. Issledovaniya sklonov gory Mangup // Arheologicheskie otkrytiya 1982 goda.– M.: Nauka, 1984.– S. 329–330.

1. Стрхелецкий, С. Ф., Высотская, Т. Н., Рыхова, Л. А., Жесткова, Г. И. Население округи Херсонеса в первой половине I тысячелетия новой эры (по материалам некрополя «Совхоз №10») // Stratum plus. – 2003–2004. – Вып. IV. – С. 27–227.

Strzheleckij, S. F., Vysotskaya, T. N., Ryzhova, L. A., Zhestkova, G. I. Naselenie okrugi Hersonesa v pervoj polovine I tysyacheletiya novoj ery (po materialam nekropolya «Sovhoz №10») // Stratum plus. – 2003–2004. – Vyp. IV. – S. 27–227.

1. Строков А. А. Ременные гарнитуры гуннской эпохи азиатского Боспора // Боспорские исследования.– Симферополь; Керчь, 2009.– Вып. XXI. – С. 303–319.

Strokov A. A. Remennye garnitury gunnskoj epohi aziatskogo Bospora // Bosporskie issledovaniya.– Simferopol’; Kerch’, 2009.– Vyp. XXI. – S. 303–319.

1. Турова Н. П., Черныш С. А Раннесредневековый могильник Алония (материалы исследований 1998, 2001, 2002 гг.) // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. – Симферополь, 2015. – Вып. XX. – С. 133–146.

Turova N. P., Chernysh S. A Rannesrednevekovyj mogil’nik Aloniya (materialy issledovanij 1998, 2001, 2002 gg.) // Materialy po arheologii, istorii i etnografii Tavrii. – Simferopol’, 2015. – Vyp. XX. –

S. 133–146.

161

1. Хайрединова Э. А. Обувные наборы V – VII вв. из Юго-Западного Крыма // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. – Симферополь, 2003.– Вып. X.– С. 125–160.

Hajredinova E. A. Obuvnye nabory V – VII vv. iz Yugo-Zapadnogo Kryma // Materialy po arheologii, istorii i etnografii Tavrii – Simferopol’, 2003. – Vyp. X.– S. 125–160.

1. Храпунов И. H. Сарматизация предгорного Крыма (до середины III в. н.э.) // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. – Симферополь, 2003. – Вып. X.– С. 38–56.

Krapunov I. N. Sarmatizaciya predgornogo Kryma (do serediny III v. n.e.) // Materialy po arheologii, istorii i etnografii Tavrii. – Simferopol’, 2003. – Vyp. X. – S. 38–56.

1. Храпунов И. H. Серебряные и бронзовые пряхки из могильника Hейзац // Крым в сарматскую эпоху (II в. до н. э. – IV в. н. э.). – Симферополь, 2016. – Т. II. – С. 97–121.

Hrapunov I. N. Serebryanye i bronzovye pryazhki iz mogil’nika Nejzac // Krym v sarmatskuyu epohu (II v. do n. e. – IV v. n. e.). – Simferopol’, 2016. – T. II. – S. 97–121.

1. Domżalski K. Pontic red slip ware typology, chronology and distribution of a major group of late roman fine pottery in the Black sea region. Warsaw, 2021. – 222 s.
2. Gertsen A., Mạczyńska M. Ein frűhvőlkerwanderungzeitliches Kammergrab aus dem Gräberfeld Almalyk-dere bei Mangup auf der Krim // Die spätrőmishe Kaiserzeit und die frűhe Vőlkerwanderungzeit in Mittel– und Osteuropa.– Lỏdź, 2000.– S. 522–544.
3. Gertsen A. Vault with a Byzantine Seal in the Cemetery of Almalyk (Mangup) // Byzantine and Rus’ Seals. – Kyiv, 2015. – S. 25–33.
4. Gercen A., Maczynska M., Černyč S., Lukin S., Urbaniak A., Bemman J., Schneider K., Jakubczuk

I. Das frűhmittelalterliche Gräberfeld Almalyk– deream Fuss des Mangup– plateaus // Die Höhensiedlungen im bergland der Krim. Umwelt, kulturaustausch und transformation am Nordrand des Byzantinischen Rieches.– Mainz, 2013– S. 125–141.

1. Hayes J. W. Late Roman Pottery. – London, 1972. – XXVII, 477 s.
2. Jacobi F., Stecher M., Zesch S., Radochin V., Alt K. Eski-Kermen, Almalyk und Lučistoe – bioarchäologie auf der Krim // Die Höhensiedlungenimbergland der Krim. Umwelt, kulturaustausch und transformation am Nordrand des Byzantinischen Rieches.– Mainz, 2013.– S. 335–359.
3. Mączyńska M., Urbaniak A., Jakubczyk I. The Early Mediaeval Cemetery of Almalyk– Dere near the Foot of Mangup // Inter Ambo Maria. Contacts between Scandinavia and the Crimea in the Roman Period.– Kristiansand; Simferopol, 2011.– P. 154–175.
4. Mączyńska M., Gercen A.G., Ivanova O., Černyš S., Lukin S., Urbaniak A., Bemmann J., Schneider K., Jakubczyk I. Das frühmittelalterliche Gräberfeld Almalyk-dere am Fusse des Manguр auf der Südwestkrim.– Mainz, 2016. – 205 s.

Nabokov A. I., Golev S. A. Graves with shoulders of the Almalyk burial ground

Four graves with shoulders are considered, originating from the Almalyk necropolis. This monument is one of the largest late Roman and early medieval necropolises in the Southwestern Crimea. Among those buried in graves with shoulders there are representatives of various sex and age groups. Graves with shoulders, according to the inexpressive surviving inventory, date back to the second half / end of the 4th – first half of the 5th centuries, thus, these complexes are one of the earliest burial structures at the burial ground in the Almalyk-dere gully. The grave goods are inexpressive, which may indicate the low social status of the burials. These burial structures are similar, but according to the location of the recesses for burials, they are conditionally divided into two types. Wooden or stone ceilings were not found during archaeological research. Topographically, shouldered graves are located at the northern end and in the southern part of the Almalyk necropolis. Radical differences from similar synchronous graves at other cemeteries in the Southwestern Crimea have not been identified.

Keywords: Almalyk burial ground, shouldered graves, burials, chronology, burial inventory.

162