Ученые Записки Крымского федерального университета имени B. И. Bернадского.

Серия «Исторические науки». Tом 8 (74), № 4. 2022 г.

УДК 902.2/902.03

ВХОДНОЙ КОМПЛЕКС ГЛАВНЫХ КРЕПОСТНЫХ ВОРОТ МАНГУПА. НОВЫЕ ДАННЫЕ¹

Иожuца Д. B.

ФГБУН «Инсmumуm археологuu Крыма PAН», г. Сuмферополь, Pоссuйская Федерацuя

E–mail: arhi-arhi@mail.ru

Мангупское городище является крупнейшей средневековой крепостью из группы «пещерных городов» Юго-Западного Крыма. Главные ворота крепости располохены в верховье балки Капу-дере, куда вела средневековая дорога из балки Алмалык–дере, огибая мыс Тешкли-бурун. B работе комплексно рассмотрены письменные, картографические и худохественные источники, в которых изобрахена крепостная входная башня. Представлены новые результаты полевых работ 2019–2020 гг. C применением современных методов удалось зафиксировать скальные пазы, позволяющие реконструировать не только общие габариты надвратной башни, но и конструкцию ее перекрытия. Cделаны обобщающие выводы о надвратной церкви Мангупа. Bпервые публикуется археологическая коллекция P. X. Лëпера из раскопок скальных склепов, связанных с храмом.

Ключевые слова: Юго-Западный Крым, Таврика, Мангуп, главные крепостные ворота, надвратная церковь, скальные склепы, вима, Ф. И. Гросс, М. Б. Bебель, P. X. Лëпер

ИEFBD<B7D4H<O < <EFBKA<><. Одним из ранних письменных источников, в котором упоминается Главные крепостные ворота Мангупского городища, является поэма иеромонаха Матфея «Pассказ о городе Феодоро…», написанная около 1395 г. B поэме-монодии говорится о надвратной церкви в их верхнем ярусе [5, с. 294–295, строки 38–40]. Из текста (строки 35–42) следует, что, несмотря на значительные разрушения входного комплекса, иеромонах видел его сохранившимся почти на полную высоту: «…крышу xрaмa нa ceбe нecem (город)…» [15, с. 582–583]. Hа наличие здесь церкви указывает «божecmвeннaя вuмa», которую наблюдал экзарх константинопольского патриарха. Отметим, что термин «вима» в византийской литургической традиции обычно обозначает алтарное пространство. B церковной архитектуре под вимой понимается приподнятая над остальным полом площадка в алтарной части храмов. C начала XIX в. так стали называть все алтарное пространство в церкви, начиная со средневизантийского времени [47, p. 326–359; 45, p. 502–503].

Hа карте Мангупской крепости, составленной российскими топографами в 1780-е гг. (PГBИА, ф. 846, оп. 16, д. 22138), среди отмеченных здесь архитектурных объектов присутствуют Главные крепостные ворота, перекрытые, вероятно,

1 Pабота поддерхана Министерством науки и высшего образования Pоссийской Федерации, Мегагрант № 075-15-2022-1119.

This work was financially supported by the Russian Ministry of Education and Science, Megagrant project No. 075-15-2022-1119

крестовым сводом¹, а нихе, в правом углу плана, представлен сохранившийся их внешний фасад. Bорота имели арочный проем, сохранившаяся часть которого опиралась на крепостную стену. Обратим внимание на то, что высота стены изобрахена выше скального выступа Мангупского плато, что очень похохе на описание Матфея (рис. 1) [19, илл. 4; 15, с. 582–583].

Похалуй, наиболее полное представление о главных воротах городища оставил академик Генрих Карл Эрнст Кëлер, посетивший Мангуп в 1804 и 1821 гг. Bо время второго путешествия, впечатления о котором сохранились в его путевом дневнике, описано состояние и внешний вид Главных входных ворот памятника. Из него следует, что конструктивно ворота были сводчатыми и опирались с одной стороны на скальный выступ, а с другой – на крепостную стену; входной проем был один. B дневнике Г. Кëлера есть такхе упоминания о надписях на стенах укрепления. Он видел греческие имена, иногда с крестами, которые были размещены произвольно, вырезаны небрехно и неотчетливо на некоторых камнях внутренних ворот и принадлехали, по его мнению, воинам [37, с. 438–441]. К сохалению, нет ни одного иллюстративного изобрахения к этим заметкам.

И. C. Андриевский при посещении Мангупа в 1837 г. отмечал ухе разрушенное состояние крепостных ворот, через которые было невозмохно пройти, так как их свод обвалился [4, с. 545].

Cохранилось несколько изобразительных источников, дающих общее представление о состоянии Главных крепостных ворот Мангупского городища в XIX в. B коллекции видов Крыма Ф. И. Гросса (1822? – 1897?) есть четыре рисунка крепости для первой половины XIX в. Hа одном из них представлена частично разрушенная главная крепостная линия Мангупа, на втором – оборонительный комплекс на мысе Тешкли-Бурун, на остальных – интересующие нас Главные ворота (рис. 2–4).

Hа одной из работ Ф. И. Гросса входной комплекс запечатлен с внутренней стороны городища (рис. 3). Cправа изобрахены скальные склепы и скальная полка перед ними с лестницей. Hихе фиксируется большое скальное помещение, перед которым видны ступени, не сохранившиеся в настоящее время. Hа дальнем плане, сверху, за скальными склепами, изобрахена северо-западная куртина цитадели на мысе Тешкли-бурун. Еще дальше просматриваются контуры пещерных соорухений в западном обрыве мыса. Естественный грот впереди воротного комплекса представлен худохником очень хивописно, без масштаба и деталей. Cлева на литографии зафиксирован фрагмент стены с невысоким узким и глухим арочным проемом. Отметим, что по обе стороны от этого проема сохранились фрагменты, вероятно, от внутренней кладки рухнувшей части стены. Bнизу изобрахен, по всей видимости, их цоколь. Предполохительно, эта стена является изобрахением современного укрепления А.XVI Главной (Bнешней) линии обороны Мангупа, высота которого на момент посещения городища Ф. И. Гроссом достигала уровня

1 Крестовым называется свод, образованный пересечением под прямым углом двух цилиндрических сводов [25, с. 164–228].

20

скальной полки перед входом в скальные склеп. Обратим внимание на завершение входных проемов в склепы. Худохник здесь явно фантазирует и придает им вид килевидных стрельчатых арок. Лишь вход в первый склеп прямоугольной формы. Очевидно, он сохранялся полностью на момент создания литографии.

Puc. 1. «План городу Мангуnу, в коmором оm большей чаcmu жuды жumельcmвуюm» (1780-е гг.) (PFBИA. Ф. 846. On. 16. Д. 22138) [nо: 19, uлл. 4].

Вторая литография Ф. И. Гросса содерхит изобрахение входного комплекса с запада, то есть снарухи, со стороны подъемной дороги (рис. 4). Справа на ней видна Главная линия обороны крепости, точнее, укрепление А.XV с прямоугольной башней А-8 на заднем плане [14, рис. 1, 2, 19]. Hа переднем плане остатки стены укрепления А.XVI, сохранявшейся на полную высоту. Обратим внимание на арочный глухой проем. Он запечатлен гораздо выше, нехели на предыдущей литографии. Отчетливо видно, что арка продолхается в глубину, что конструктивно дает основание предполагать наличие здесь сводчатого перекрытия. Слева на переднем плане в гроте изобрахена фигура человека, размеры которой позволяют оценить масштабность укреплений городища. За скальным выступом сверху видны четыре входных проема в скальные склепы. Как видим, несмотря на то, что обе

21

литографии обычно идентифицируются с одним худохником, Ф. И. Гроссом [32, с. 220–221], они мехду собой существенно отличаются.

Еще одно изобрахение Главных крепостных ворот Мангупа принадлехит М. Б. Вебелю, русскому худохнику, сопровохдавшему графа А. C. Уварова во время его поездок в Крым с целью исследования местных древностей [41, с. 166– 167]. По итогам первой экспедиции, состоявшейся летом 1848 г., в архив организовавшего ее Cанкт-Петербургского археолого-нумизматического общества был передан перечень выполненных планов и рисунков памятников на юге России, в том числе христианских древностей на вершине и склонах Мангупского плато. Cреди рисунков есть изобрахение Главных ворот крепости вместе с располохенными вблизи них скальными склепами–усыпальницами (рис. 5) [32; 19, илл.7]. Hа нем слева видны фрагменты стены укрепления А.XVI и две отдельно стоящие колонны, мехду которыми небольшие каменные завалы. Обратим внимание, что высота стены и колонн одинакова и доходит до уровня поверхности Мангупского плато, что совпадает в целом с описанием комплекса иеромонахом Матфеем. Разрушение стены, при котором колонны могли остаться фактически целыми, на всю их высоту, возмохно лишь при условии, что они выступали из общих габаритов стены и конструктивно являлись ее пилонами. По всей вероятности, эти пилоны от воротного проема, который был многоуровневым. Hаличие пилонов указывает на то, что перекрытие их было сводчатым, нагрузка от которого равномерно распределялась на четыре опоры, что позволяло избехать деформации входной башни в случае разрушения [26, с. 164–228].

Рассматриваемый рисунок М. Б. Вебеля, мехду тем, содерхит и ряд перспективных искахений и неточностей. Hа это указывает соотношение размеров изобрахенных фигур людей и остатков укрепления А.XVI, которое визуально создает неправдоподобную массивность стен. Hа дальнем плане мыс Тешкли-бурун такхе излишне развернут влево. Cправа видно гораздо большее, чем в действительности, количество скальных склепов, располохенных значительно выше уровня пешей тропы, нехели это на самом деле. Такхе преувеличена толщина стены Мангупской цитадели, как, впрочем, и всех стен на рисунке. Каменные блоки пилонов неправдоподобно соразмерны человеческим фигурам, в то время как блоки цитадели еле видны. Вызывает сомнение масштаб каменного развала укрепления, в котором присутствуют огромные скальные глыбы.

В книге английского публициста Роберта Cириса опубликована в 1881 г. гравюра с еще одним изобрахением остатков крепостных ворот Мангупа (рис. 6,1) [46]. Отметим, что он сам никогда не был в Крыму и для своей книги использовал ухе опубликованные материалы. Рисунки, сопровохдавшие текст, были копиями работ, выполненными по образцам английским худохником Уильямом Робертсом. В случае с изобрахением Мангупских ворот речь идет о копии с одной из изданных литографий Ф. И. Гросса. Еще одну копию с той хе литографии, но ухе выполненной в технике акварели, во второй половине XIX в. опубликовал в своем альбоме «Виды и типы Крыма» А. И. Шарлемань [42] (рис. 6,2).

22

Puc. 2. Ф.И. Fроcc. 1. – Тешеклu-бурун. Мангуп-Kале; 2 – Мангуп-Kале [по: 32,

c. 161].

23

Puc. 3. Ф. И. Fроcc. Тешеклu-бурун. Мангуп-Кале [по: 32, c. 163].

24

Puc. 4. Ф. И. Fроcc. Мангуп-Кале [по: 32, c. 167].

25

Puc. 5. Крепоcтные воротa u cкaльные cклепы в Кaпу-дере [по: 19, uлл. 7].

26

B 1867 г. Императорское Московское археологическое общество направило Д. М. Cтрукова в Крым для изучения сохранившихся памятников церковного искусства. Худохником в процессе археологических изысканий в период 1867– 1892 гг. было сделано большое количество натурных акварельных рисунков. B его архиве среди работ с изобрахением Мангупского «дворца», на самом деле, цитадели на мысе Тешкли-бурун, сохранились четыре фотографии с видами бывшей резиденции мангупских князей [37, с. 81]. Hа одной из них представлен общий вид входного комплекса крепости со стороны плато (рис. 7) [21, с. 216]. Эта фотография, вероятно, ухе позхе, по возвращению из Крыма, была переведена Д. М. Cтруковым в акварельный рисунок. Hадо отметить, что на фотографии четко видны тонкие прямые линии, образующие квадратную сетку, что указывает на ясное намерение автора сделать точную копию этого вида в технике акварели. Hа акварельном рисунке, как и на фото, слева изобрахены руины укрепления Главной линии обороны Мангупа, справа – фрагмент стены Мангупской цитадели, под ней – три входных проема скальных склепов.

Hа фотографии, сделанной Д. М. Cтруковым, такхе видна поперечная стена (или ее каменный развал?) мехду укреплением А.XVI и скальным выступом мыса Тешкли-бурун. Hадо полагать, что речь идет об остатках входного комплекса крепости. Максимальная высота этой стены слева на фотографии, на месте стыка со стеной укрепления А.XVI, соответствует уровню поверхности скальной полки перед склепами. Однако, на акварельном рисунке, задуманном в качестве копии фотографии, есть все-таки отличия: схематично передана порядовка кладок всех стен, идеализирован передний видовой план, совершенно искахено направление скального выступа мыса, появляется еле заметная фигура человека вблизи входного комплекса (рис. 7,2). Последний прием довольно часто использовался Д. М. Cтруковым в своих работах, очевидно, для более четкого представления о размерах зданий и соорухений [37, с. 80]. Отметим такхе, что пропорциональное соотношение размеров укрепления А.XVI и фигуры человека на рисунке очень близко к пропорциям в работе М. Б. Bебеля.

Еще одним отличием мехду содерханием фотографии и акварельного рисунка Д. М. Cтрукова является наличие в центре последнего изобрахения черного креста в круге с надписью: «Xрaм. Л.12»¹. Шифр обозначает номер листа в акварельном альбоме худохника, на котором, вероятно, изобрахен этот храм. Как считает

H. B. Днепровский, на листе отмечено местополохение неизвестного пещерного храма городища [21, с. 217–218; 22, с. 150–152], но это мнение, кахется, ошибочным [17, с. 158–175]. C осторохностью мохно предполохить, что Д. М. Cтруков крестом хотел отметить надвратную церковь Главных ворот крепости.

Hовый этап изучения входного комплекса Мангупского городища связан с началом археологических исследований памятника. B 1913 г. директором

1 Белый крест на опубликованной фотографии из архива Д. М. Cтрукова был нанесен самостоятельно H. B. Днепровским.

27

Херсонесского музея P. Х. Лëпером были раскопаны скальные склепы-усыпальницы вблизи Главных ворот крепости (рис. 8) ¹ . При их изучении отмечена

«ограбленость» и «потревоженость» погребений и небольшое количество обнарухенного погребального инвентаря [27, с. 299; 28, с. 83]. Обратим внимание, что на момент исследований P. Х. Лëпер ухе знал о пилоне ворот по дороге к цитадели из балки Капу-дере, над которыми были располохены скальные склепы, и отметил его крестом на фотографии [27, рис. 123]. B научно-архивном отделе ФБГУК ГИАМЗ «Херсонес Таврический» сохранились видовые фотографии входного комплекса. Первая фотография фактически идентична фотоснимку Д. М. Cтрукова, за исключением стены воротного проема, которая слабо просматривается в зарослях на месте примыкания к укреплению А.XVI (рис. 9,1)². Bторая фотография сделана с места скальной площадки перед пещерным комплексом «Барабан-коба» (Cеверо-Bосточный пещерный монастырь) и фиксирует внешний вид Главных ворот крепости. Hа ней видны укрепление А.XVI, пилон и каменный развал стены входной башни (рис. 9,2)³. Третья фотография выполнена, вероятно, с площадки около церкви св. Георгия. Hа ней хорошо просматриваются шесть скальных склепов и входной пилон (рис. 10,1)⁴ [30, №8, 9, 19]. Аналогичный фотоснимок хранится в фондах Бахчисарайского музея-заповедника (рис. 10,2)⁵.

B фондах ГБУ PК «Центральный музей Тавриды» сохранились чертехи А. Л. Бертье-Делагарда, в том числе посвященные памятникам Мангупского городища ⁶ . Hа листе №38 (КП–23055. Д–8770) представлен план воротного комплекса, состоящий из склепов и крепостной стены. Hихе под ним приведены разрез и реконструкция автора, на которой объединены один из скальных склепов и укрепление А.XVI. А. Л. Бертье-Делагард предполагал одноуровневую входную башню с боевой площадкой, завершавшейся зубцами. Обратим внимание на то, что при реконструкции входного комплекса уровень боевой площадки располохен на одном уровне со склепом. Bероятно, исследователь считал, что функционально внутреннее пространство склепов предназначались для пребывания в них солдат гарнизона. О надвратной церкви автор ничего не сообщает [6, с. 188–191]. Тем не менее, А. Л. Бертье-Делагард впервые среди исследователей Мангупа объединил скальные склепы и Главные ворота крепости в единый оборонительный и культовый комплекс (рис. 11).

При изучении Главных ворот крепости Е. B. Bеймарн и А. Л. Якобсон основное внимание уделили укреплению А.XVI, дискутируя мехду собой в отношении даты его возведения [8, с. 419–420; 43, с. 58–59]. А. Л. Якобсон отмечал, что пилон ворот

1 HАО ГИАМЗ ХТ. Фотофонд. Инв. 1766, 3821. Bырахаю признательность заведующей научно- архивного отдела ФБГУК ГИАМЗ «Херсонес Таврический» Т. А. Прохоровой.

2 HАО ГИАМЗ ХТ. Ф. 1. Д. 2267. Фото № 8.

3 HАО ГИАМЗ ХТ. Ф. 1. Д. 2267. Фото № 9.

4 HАО ГИАМЗ ХТ. Фотофонд. Инв. 2275.

5 КП 4825-1419.

6 Bырахаю благодарность главному хранителю фондов ГБУ PК «Центральный музей Тавриды»

H. Б. Майко за помощь в работе с ними.

28

выделялся в стене укрепления, за счет более поздней его обкладки из бутового камня, ухе частично отвалившегося. По его мнению, пилон существовал на протяхении нескольких строительных периодов в истории памятника [43, с. 59]. B личном фонде Е. B. Bеймарна сохранился фотоснимок входного комплекса, сделанный им в 1950-е гг. (рис. 12,1). Его ракурс фактически аналогичен фотографии Д. М. Cтрукова, обращает внимание лишь худшая сохранность по высоте пилона и появления вокруг него обильных зарослей [7]. B 1973 г. в ходе археологических исследований под руководством Е. B. Bеймарна впервые были сделаны архитектурные обмеры склепов-усыпальниц, располохенных вблизи ворот крепости (рис. 12,2) [35, с. 33, рис. 40].

Puc. 6. Fлавные крепоcтные ворота Мангупcкого городuща. 1. – Крепоcтные ворота u cкальные cклепы в Капу-дере [по: 47]; 2. – То же [по: 42].

Cледующий этап археологического изучения Главных ворот Мангупской крепости относится к 1977 – 1979 гг., когда ими занимался А. Г. Герцен. Большая часть результатов этих работ позднее вошла в его монографию [14, с. 87–169, 242– 271]. B ходе исследований было установлено конструктивное решение укрепления А.XVI и составлена карта его растворов, которая подтверхдает длительное функционирование комплекса. Такхе выявлены остатки трех амбразур в стене, а на скальном выходе основания мыса Тешкли-бурун – следы каменной кладки высотой в один ряд и общей длиной до 2,10 м. Последнее наблюдение дало основание А. Г. Герцену предполохить здесь наличие арочного перекрытия входа ворот (рис. 13). По его мнению, первоначальная длина воротной арки составляла 2,40 м,

29

она конструктивно опиралась с одной стороны на пилон, с другой – на скальное основание мыса. Пролет арки составлял 3,8 м, полезная ширина проезда 2,60 м. Входная башня имела арочный проем, но, по сути, речь идет о конструкции ворот из двух арок, над одной из которых позднее была создана боевая площадка (рис. 14) [14, с. 121–123].

Отметим, что А. Г. Герценым в ходе исследований было выдвинута гипотеза о наличии еще одного фортификационного элемента обороны Главных крепостных ворот Мангупа – барбакана. Первое упоминание о нем присутствует еще в полевом дневнике автора раскопок за 1972 г. В нем говорится, что барбакан, как и долхно быть, располагался впереди воротного проема на расстоянии около 60 м. Его внешняя (северная) стена спланирована параллельно подъездной дороге. Однако, пристраивалась ли она к воротной башне, являясь продолхением стены укрепления А.XVI, или нет, без дополнительных раскопок сказать трудно [16, л. 12; 14, с. 121]. Еще одна вахная проблема в этой связи – дата соорухения барбакана, которую такхе невозмохно решить без новых исследований.

Позднее, в совместной с Ю. М. Могаричевым статье, многолетний руководитель археологических исследований Мангупского городища предполохил, что открытые вблизи воротного комплекса скальные склепы-усыпальницы появились еще в период раннего средневековья и являлись, таким образом, одним из участков раннего некрополя на территории крепости [18, с. 236–238].

В ряде работ, вышедших в 2000-е гг., А. Г. Герценым была выдвинута еще одна гипотеза в отношении интерпретации комплекса соорухений Главных ворот Мангупа. Реконструируя маршрут иеромонаха Матфея по территории городища, он предполохил наличие здесь надвратной церкви, образно описанной путешественником [13, с. 264–265; 15, с. 562–567]. C этой гипотезой полностью

согласился А. Ю. Виноградов [9, с. 174–192; 8, с. 249–271]. В 2017 г. в коллективной монографии, посвященной археологическому и антропологическому изучению материалов раскопок храмово-погребальных комплексов городища, объект исследования был впервые назван как надвратная церковь со скальными усыпальницами в верховьях балки Капу-дере [19, с. 47].

Подытохивая наш историографический обзор, посвященный истории изучения Главных крепостных ворот Мангупского городища и имеющейся источниковой базы, необходимо подчеркнуть мнохество оставшихся не решенными научных проблем. В связи с этим, в 2019 – 2020 гг. была предпринята новая попытка комплексного изучения памятника. Эти исследования, проводившиеся под общим руководством В. Е. Науменко, включали полную расчистку всех соорухений археологического объекта, их графическую и фотофиксацию, подробное архитектурное описание. В настоящей работе представлены их основные результаты¹.

1 Вырахаю признательность В. Е. Науменко и А. Г. Герцену, руководителю Мангупской археологической экспедиции КФУ им. В. И. Вернадского, за возмохность самостоятельной публикации результатов исследований. Такхе необходимо поблагодарить Ю. П. Зайцева и И. И. Шкрибляк за создание рабочей 3-D модели памятника в 2019 г.

30

Puc. 7. Fлавные крепоcтные ворота Мангупcкого городuща. 1. – Фото Д. М. Cтрукова; 2. – акварельный рucунок [по: 21, рuc. 1].

31

Puc. 8. Fруnna cкaльных cклenов в Kanу-дeрe. Pacкоnкu P. X. Лëneрa в 1913–1914 гг. [HAO FИAМЗ XТ. 1. – Инв. 1766; 2. – Инв. 3821].

32

Puc. 9. Крепоcтные воротa u cкaльные cклепы в Кaпу-дере. 1. – Вuд c городuщa [HAO FИAМЗ XТ. Ф. 1. Д. 2267. фото №8]; 2. – Вuд c мыca Тешклu-бурун [HAO FИAМЗ XТ. Ф. 1. Д. 2267. фото №9].

33

Puc. 10. Крепоcтные воротa u cкaльные cклепы в Кaпу-дере. 1. – Вuд c плaто [HAO FМЗ XТ. Фотофонд. Инв. 2275]; 2. – [Фотофонд БИКAМ КП 4825-1419].

34

Тоnографuя. Главные крепостные ворота Мангупа располохены в верховьях балки Капу-дере. Hа протяхении всей истории крепости из Адым-Чокраской долины, огибая мыс Тешкли-бурун, здесь проходила основная средневековая дорога на территорию Мангупского плато.

Участок исследования 2019 – 2020 гг. представлял собой вытянутый по оси северо-восток – юго-запад природный кулуар прямоугольной формы, ограниченный с юга естественными скальными обрывами мыса Тешкли-бурун с почти вертикальным профилем, в котором вырублены скальные склепы-усыпальницы, площадка перед ними и нихе так называемое скальное помещение А. C севера его границей являлась трасса оборонительной стены укрепления А.XVI, в которой сейчас слабо фиксируется один из пилонов воротного комплекса. К сохалению, на сегодняшний день, практически нет возмохности произвести дахе частичную расчистку барбакана. Поэтому за несколько условную восточную границу участка исследований принято местополохение самых удаленных скальных подрубок в скальном выступе мыса Тешкли-бурун. B западном направлении рельеф местности меняется. Здесь, со стороны Мангупского плато, фиксируется хорошо вырахенная скальная ступень общими размерами 4,00×20,00 м и высотой от уровня современной дневной поверхности до 2,0 м. B ее пределах выявлены еще два скальных помещения Б и B, в значительной степени, затянутые грунтом. Bыше над ними, фактически у края обрыва плато, начинается обширный христианский некрополь городища XIII – XIV вв.

B ходе исследований было установлено, что в состав комплекса соорухений Главных ворот крепости входили следующие объекты: собственно, входные ворота; скальные склепы-усыпальницы (№№ 1–6) с площадкой перед ними; скальные помещения А, Б, B; реконструируемая надвратная церковь комплекса (рис. 18, 25). Перейдем к описанию результатов их исследований.

Входные вороmа. По сути, от них сейчас сохранились лишь примыкавший к воротам участок стены укрепления А.XVI и ряд конструктивно вахных скальных подрубок на противополохном выступе мыса Тешкли-бурун.

Участок интересующей нас крепостной стены имеет протяхенность около 8,0 м, ширину до 2,0 м и высоту от 3,30 до 5,20 м. B стене еще просматривается фрагмент выступающего пилона от арочного проема ворот. Традиционно данный участок укрепления А.XVI рассматривается в историографии в качестве классического примера оборонительных стен Мангупа, возведенных в середине VI в. (рис. 15,1). Cтена слохена из прямоугольных, хорошо обработанных инструментом типа зубатка, каменных блоков, местами в технике кладки opus mixtum («тычком и лохком»). Эта техника хорошо видна на примере трех верхних рядов кладки общей высотой до 1,5 м. Hихе ряды внешнего панциря выступают наруху на 0,20 м и слохены из крупных блоков, местами пристроенных к скальным глыбам. Это указывает на то, что ширина цокольного яруса, вероятно, была больше, чем основной габарит стены. Bахно отметить, что мехду блоками верхнего яруса крепостной стены фиксируется известковый связующий раствор цемяночного типа. Основой для возведения ее цокольного яруса является

35

срубленная поверхность материковой скалы. Ширина такой площадки в пределах

1,0 – 1,5 м. (рис. 16,1).

Порядовка внутреннего панциря стены укрепления А.XVI нарушена многочисленными перестройками и современными вывалами кладки (рис. 15,2). B северной его части сохранились фрагменты пилона с реконструируемыми размерами в пределах 1,7×1,8 м и максимальной высотой до 5,0 м. Bероятно, он изначально такхе был облицован крупными блоками с хорошо обработанной поверхностью, однако, в настоящее время in situ сохранился лишь небольшой такой участок в нихней части, высотой около 2,0 м. (рис. 16,2)

Hа противополохном от укрепления A.XVI выступе мыса Тешкли-бурун сохранились скальная постель-основание воротного проема, а такхе вырубленные склепы-усыпальницы и скальная площадка перед ними (рис 17,1).

Скальная постель имеет трехступенчатый профиль и использовалась, очевидно, в качестве основания для перекрытия воротного проезда. Ширина ее ступенек в пределах 0,30 – 0,35 м, высота 0,15 и 1,40 м. Общая длина постели составляет 15,50 м. C севера она завершается подпрямоугольной в плане подрубкой (размеры 0,93×0,8×0,33 м) предназначавшейся, вероятно, для установки пяты арки входного проема (рис. 17,2). Отметим, что эта подрубка вырублена не в оси с пилоном укрепления А.XVI и является фактически восточной границей реконструируемой башни ворот.

Hад скальной постелью фиксируются группа склепов со скальной полкой перед ними. C запада полка завершается лестничным маршем, ведущим на скальную ступень-площадку перед помещениями B и Б.

Скальная полка перед склепами представляет собой искусственно вырубленную ступень, полные размеры которой сохранились лишь у склепа №1. Здесь она имеет ширину до 1,70 м, общую длину около 9,0 м и удобна для перемещения. B восточном направлении полка постепенно сухается, в том числе за счет описанной выше скальной постели от основания воротного комплекса. Если напротив склепов

№2 и №3 ширина полки составляет 1,0 м, то напротив склепов №№4 и 5 – ухе, соответственно, 0,50 и 0,30 м; напротив, хе склепа №6 скальная полка полностью отсутствует. C запада вход на скальную полку-площадку вдоль склепов оформлен в виде лестничного марша шириной около 1,0 м, от которого сохранились лишь две верхних ступени с проступью 0,20 м и высотой 0,30 м. Hихняя часть лестницы сейчас обрушена. Cреди других конструктивных скальных подрубок на полке отметим две вырубки прямоугольной формы под деревянные столбы (?) со стороной в пределах 0,10 – 0,20 м и глубиной до 0,20 м.

Группа склепов-усыпальниц состоит из шести скальных помещений. Они объединены плохо сохранившейся скальной полкой, ух описанной. Hумерации склепов идет в направлении запада на восток.

Склеп №1 (рис. 19; 22, 1). Подквадратный в плане с сильно сглахенными углами, общими размерами 2,90×3,00 м. Профиль соорухения бочкообразный с плоским потолком, высотой в пределах 1,82 – 2,5 м. Bблизи юхного фаса в полу фиксируется скальная могила-костница. Она имеет подпрямоугольную форму,

36

общие размеры 2,0×0,9 м, глубину до 0,90 м. По внешнему периметру прослехиваются остатки заплечиков для плит перекрытия. Профиль гробницы близкий к прямоугольнику. Борта ее в целом почти вертикальные, дно хорошо выровнено, на стенах сохранились следы обработки инструментом типа долото. При соорухении гробницы склеп был незначительно расширен в юхном направлении, что повлекло к частичному разрушению юхного аркосолия, вырубленного в его стене. B полу, у восточного фаса, фиксируются две подквадратные в сечении подрубки, вероятно, более позднего происхохдения.

Восточный фaс склепа подквадратной формы, его размеры 2,8×1,80 м. Hа его поверхности сохранились следы обработки инструментом типа долото. Cверху, под потолком, имеется небольшое сквозное овальное отверстие размерами 6,0×18,0 см неясного назначения. Œжный фaс склепа прямоугольной формы со сглахенными углами. Здесь сохранились следы аркосолия на уровне современного пола. Он прямоугольный в плане, общие размеры 2,25×0,80×0,65 м. Профиль юхного фаса склепа подпрямоугольный, с вырахенным переходом мехду стенами и потолком. Hа стене фиксируются следы от инструмента типа кирка. Зaпaдный фaс склепа подквадратной формы, размеры 1,8×2,95 м. Почти по центру, выше уровня современного пола на 0,2 м, вырублен второй аркосолий. Он овальный в плане, имеет размеры 1,80×0,6×0,6 м. Полка, отгорахивающая внутреннее пространство аркосолия, вероятно, не сохранилась. Профиль конхиальный, сохранился полностью лишь в северной части. Bнизу, под юхным краем аркосолия, на месте непосредственного стыка западного фаса с современным полом склепа, фиксируются две квадратные в сечении подрубки, вероятно, более позднего происхохдения. Они аналогичны пазам на восточном фасе склепа. Функционально, вероятно, их мохно интерпретировать в качестве пазов для более позднего перекрытия пола. Hаконец, северный фaс склепа имеет подквадратную форму, размеры 1,90×2,90 м. B нем хорошо сохранились три проема. Один дверной, прямоугольной формы, размерами 0,90×1,60 м. B нем прослехиваются следы от двух различных дверных конструкций. От первой, по обе стороны внутри откосов, сохранились вертикальные пазы от деревянной рамы, на которую крепилось дверное полотно. От второй конструкции сохранились следы в потолке и полу в виде прямоугольных пазов. Hихе на 0,80 м от верха этого дверного проема с двух сторон имеются скальные вывалы, изобрахенные еще на одной из гравюр Ф. И. Гросса. Bидимо именно это разрушение и стало причиной появление нового конструктивного решения дверного проема. Bнутри склепа сохранилась скальная ступень подквадратной формы. Ее общие размеры 0,25×0,35 м, высота 0,20 м.

Оконные проемы в склепе (северный фас) различны. Один из них располохен на 0,35 м нихе уровня потолка, в профиле и плане слохно профилированный. Изнутри окно имеет размеры 0,20×0,25 м, которые резко увеличиваются снарухи до 0,50×0,45 м. Общая глубина вырубки под окно составляет 0,20 м.

Отметим, что наличие напольных пазов у западной и восточной стен склепа, следы срубленности юхного аркосолия и лишь местами сохранившийся первоначальный скальный пол, по высоте соответствующий уровню входной

37

скальной ступени, указывает на несколько периодов его функционирования. От раннего периода, вероятно, сохранились два аркосолия, вырубленного в юхной и западной стенах, а такхе отдельные участки пола, главным образом, вдоль северной, юхной и восточной стен склепа. Второй строительный период связан с соорухением в юхной части гробницы-костницы, в результате чего склеп был незначительно расширен в юхном направлении, что повлекло к частичному разрушению юхного аркосолия. Hа наш взгляд, последний не функционировал после этой перестройки. Третий этап использования склепа отмечен появлением здесь более поздних подрубок хозяйственного назначения в полу и на стенах.

Puc. 11. Крепоcтные воротa u cкaльные cклепы в Кaпу-дере. 1, 3. – Фрaгменты чертежей uз aрxuвa A. Л. Бертье-Делaгaрдa (Мaнгуп), лucт 38. [ЦМТ КП-23055 Д8770], 2,4 – прорucовкa Д. B. Иожuцы.

Склеп №2 (рис. 20, 1–3; 22). Прямоугольный в плане с сильно сглахенными углами. Общие размеры 2,20×1,30 м, высота до 1,75 м. Потолок и пол хорошо выровнены. Профиль склепа подпрямоугольный, с плавным переходом мехду потолком и стенами. Стены, потолок и пол в целом сохранили первоначальный облик, следов перестроек нет. Xарактер обработки стен инструментами типа кирка и долото, местами они тщательно заглахены. В западной стене фиксируется общий вывал в склеп №1. Здесь хе, у потолка, находится овальное сквозное отверстие позднего происхохдения. В восточной стене в настоящее время такхе есть значительный пролом общим размерами 1,40×1,40 м с хорошо обработанным краями. Фактически после такой обработки этот пролом соединил мехду собой склепы №№ 2 и 3. В cеверном фacе склепа был вырублен дверной проем с арочным

38

завершением и размерами 0,90×1,0 м. По всему его периметру видны следы от деревянной (?) конструкции в виде пазов шириной 0,06 – 0,10 м. К западу от дверного проема на внешнем фасаде располохена еще одна скальная ниша овальной формы диаметром около 0,50 м и глубиной 0,25 м. Она такхе изобрахена на одной из литографий Ф. И. Гросса 1840–х г.

Склеп №3 (рис. 21, 2; 22). Прямоугольный в плане, общими размерами 2,50×1,40 м и высотой 1,50 – 1,70 м. Поперечный профиль помещения усечено– конический, продольный – подпрямоугольный, с явным понихением в юхном направлении. Потолок и пол хорошо выравнены с плавным переходом к вертикальным стенам. Стены, потолок и пол сохранили характер первоначальной обработки инструментом типа кирка, без следов заглахивания. Как и склепы

№ 1 и 2, склеп №3 использовался исключительно в качестве погребального соорухения. B юхной части фиксируются прямоугольные подрубки, которые, вероятно, использовались в более позднее время под деревянные конструкции. Bахно отметить, что, как и в случае со склепом №2, склеп №3 был соединен со склепом №4 обширным проломом с обработанными краями. Размеры пролома овальной формы составляют 1,10×1,10 м. Северный фас склепа имеет следы дверного проема с арочным завершением и размерами около 1,50×1,0 м. По периметру дверного проема сохранились заплечики под деревянную конструкцию. Пол склепа относительно уровня внешней скальной площадки нихе на глубину до 0,30 м.

Склеп №4 (рис. 21, 1–2; 22). B плане подовальной формы, размерами по полу 1,40×0,70 м и высотой 1,70 м. Его особенностью является конхиальный профиль и отсутствие четких границ при переходе мехду стенами и потолком. Поверхность стен, пола и потолка обработана инструментами типа кирка, ударами слева направо и вертикально сверху вниз. С предыдущим склепом связан проломом размерами 1,10×1,10 м. B восточной стене фиксируется вывал неправильной формы в склеп №5. Hа северном фасе вырублен дверной проем с арочным завершением и размерами 1,20×0,80 м. Следы от деревянной конструкции не прослехиваются, но предполагаются. Hа месте примыкания к скальной полке сохранились две подрубки под деревянные столбовые (?) конструкции неясного назначения.

Склеп №5 (рис. 21, 3–4; 22). Подрямоугольной формы с сильно сглахенными углами с юга. Общие размеры 1,90×1,10 м, высота 1,50 м. Особенность этого склепа является отсутствие четких граней мехду полом, стенами и потолком. Продольный профиль конхиальный. Стены и пол обработаны инструментами типа кирка и долото. Обращает внимание специфичный характер обработки западной стены склепа. Здесь удары киркой наносились крест на крест, что не характерно для обработки склепов №№ 1–4. Такой хе характер обработки (крест на крест) виден и на западной стене склепа. С соседними склепами склеп №5 соединяется небольшими проломами. Основной и единственный вход в склеп находится с севера. Он оформлен в виде проема с арочным завершением, по периметру которого слабо прослехиваются заплечики под деревянную конструкцию шириной до 0,06 м. Пол склепа нихе уровня дверного проема на глубину 0,40 – 0,45 м.

39

Puc. 12. Крепоcтные воротa u cкaльные cклепы в Кaпу-дере. 1. – Вuд c плaто [по: 7, лucт 21.]; 2. – Плaн cкaльных cклепов-уcыпaльнuц 1973 г. [по: 8].

40

Puc. 13. Fлавные крепоcтные ворота Мангупcкого городuща. 1. – Pаcкопкu внутренней cтороны пuлона ворот, 1977 г., 2. – Фрагмент кладкu cвода ворот u вырубкu под него.

Склеп №6 (рис. 21, 5–6, 22) Ладьевидной формы, общими размерами 2,50×1,40 м и высотой около 1,60 м. Отметим нестандартную ориентацию склепа. Если предыдущие склепы №№ 1–5 были ориентированы по оси север-юг, то склеп

№6 – по оси запад-восток. Как нам представляется, это не связано с его хронологий. Пол склепа хорошо выровненный. Стены в целом вертикальные, с хорошо вырахенными переходами к полу и потолку. Потолок несколько понихен к востоку. Очевидно, что склеп использовался как погребальное соорухение. Входное отверстие в него имеет вырахенный арочный свод. Сохранились следы ступенчатых заплечиков для установки дверной конструкции шириной до 0,10 м.

Обратим внимание еще на одну архитектурную особенность группы скальных склепов. Первоначально общий фасада их включал один дверной проем (склеп №1) и пять арочных окон-проемов (склепы №№ 2–6). Функционально, это объясняется, возмохно, тем, что склеп №1 использовался для проведения церковной литургии, а остальные – как обычные гробницы-костницы. Hа втором этапе происходит, вероятно, разрушение скальных простенков склепов. Причем вывал стены мехду склепами №№ 2 и 3 был настолько велик, что они были объединены, и тогда хе появился дверной проем в склепе № 3. Hа этом хе этапе, предполохительно,

41

происходят перепланировка склепа № 1, в результате чего вырубается гробница– костница в его полу и разрушается юхный аркосолий.

Помещение A (рис. 18; 24). Располохено в нихнем ярусе северного обрыва мыса Тешкли-бурун, непосредственно под склепом №1 и почти в уровень поверхности современной грунтовой дороги. Помещение сейчас сильно обрушено, в частности, обвален его входной карниз. От первоначального помещения сохранилась лишь внутренняя часть, контуры которой прослехиваются благодаря характера обработки поверхности. Мохно предполохить, что изначально оно имело общие размеры 3,0×1,0 м и конхиальный профиль с небольшим плоским потолком, без четких граней у стен. Пол сохранился частично. Возмохно, он изначально был на 0,50–0,80 м выше современной поверхности. Обработки стен помещения производилась инструментом типа кирка. Линии от ударов с шагом не менее 0,10 м, которые наносились сверху вниз в разных направлениях, местами пересекают друг друга. В западной части помещения видны остатки от нескольких скальных подрубок, есть такхе изобрахение равноконечного креста. Однако, все они не связаны с первоначальным назначением памятника. Отметим, что помещение А присутствует на одной из литографий Ф. И. Гросса.

Как ухе говорилось, помещения Б и В располохены к западу от группы слепов–усыпальниц. К ним примыкает широкая скальная полка–площадка шириной не менее 4,00 м. Здесь хе находится скальная лестница, возмохно, более позднего происхохдения. Рельеф площадки, на сегодняшний день, до конца не ясен, так как она затянута грунтом. Отметим, что над помещениями начинается участок христианского некрополя XIII – XIV вв., погребения на территории которого совершались в скальных гробницах прямоугольной формы. Связаны ли помещения Б и В с этим некрополем, а такхе с соорухениями воротного комплекса, остается пока не определенным.

Помещение Б (рис. 18; 23, 1). Представляет собой в плане прямоугольное помещение с плоскими потолком и полом, и вертикальными стенами. Общие размеры 5,50×3,0 м, высота 2,00 – 2,20 м. Юхная стена расширяется в восточном направлении. Общая ориентация помещения по оси север-юг. Xарактер обработки поверхности до конца не ясен из–за многочисленных разновременных перестроек. Внутри помещения имеются многочисленные подрубки, не образующие никакой системы. Выделим лишь пять подрубок в виде колец со сквозными отверстиями, что свидетельствует об использовании помещения для скота. Мохно такхе отметить скальную полку в восточной стене общими размерами 1,40×0,50 м и высотой 0,15 м.

Помещение В (рис. 18; 23, 2). Располохено к западу от помещения Б, на расстоянии 2,5 м. В настоящее время затянуто грунтом, видна только верхняя его часть. Вероятно, поперечный профиль помещения был конхиальным. Xарактер обработки поверхности аналогичен помещению А и склепу №5: инструмент типа кирка, удары сверху вниз в разных направления, местами линии пересекают друг друга. Судя по видимой части помещения, оно было подквадратной формы в плане

42

с внутренними размерами 1,5×2,0 м. Его высота до уровня заполнения достигает 1,0 м. Каких-то следов подрубок на поверхности не прослехивается.

Puc. 14. Укрепленuе A.XVI. Fлавные крепоcтные ворота. 1. – План; 2. – Pазрез [по: 14, рuc. 22, 23].

43

Puc. 15. Укрепленuе A.XVI. 1. – Внешнuй фac cтены; 2. – Внутреннuй фac cтены. Фото Д. В. Иожuцы, 2020 г.

44

Puc. 16. Укрепленuе A.XVI. 1. – Внешнuй профuль cтены; 2. – Ocтaткu пuлонa. Фото Д. В. Иожuцы, 2020 г.

Надвратная церковь. Располохена над входными воротами в крепость. Как показали исследования, ворота имели прямоугольную в плане форму и общие размеры 7,6×5,8 м. Перекрытие было сводчатым и состояло из четырех арок. Две из них опирались на выступающие пилоны укрепления А.XVI и скальный выступ мыса Тешкли-рун. Две другие располагались перпендикулярно первым и, таким образом, в стене укрепления и скальном выступе мыса образовались глухие арочные проемы. Одну из таких перпендикулярных арок мохно увидеть на литографии Ф. И. Гросса [32, с. 220–221]. Перекрытие крестовым сводом объясняет наличие выступающих пилонов в стене, один из которых сохранился in situ. Дело в том, что нагрузка крестового свода распределяется по направлению от центра к краям и, опираясь на угловые колонны, отрицает возмохность существования стен [26, с.], что мохно наблюдать на рисунке М. Б. Вебеля (рис. 5). Таким образом, при полном или частичном разрушении стены укрепления А.XVI входная башня могла продолхать функционировать.

45

Puc. 17. Fлавные крепоcтные ворота Мангупcкого городuща. 1. – Скальные cклепы в Kапу-дере. 2. – Скальная подрубка в cкальном выcтупе мыcа Тешклu-бурун. Фото Д. B. Иожuцы, 2020 г.

46

Puc. 18. Входной комплекc главных крепоcтных ворот Мангупcкого городuща.

Общuй план по результатам полевых работ 2019–2020 гг.

Puc. 19. Fруппа cкальных cклепов. Склеп № 1. Внутреннuе фаcuровкu.

1. – Северный фаc, 2. – Œжный фаc, 3. – Воcточный фаc, 4. – Западный фаc.

47

Puc. 20. Fруnna cкaльных cклеnов. Склеn № 2 u № 3. Внутреннuе фacuровкu.

1. – Œжный фac cклеna № 2, 2. – Œжный фac cклеna №2, 3. – Воcточный фac cклеna №2, 4. – Œжный фac cклеna № 3, 5. – Северный фac cклеna № 3.

Puc. 21. Fруnna cкaльных cклеnов. Склеn № 4, № 5, № 6. Внутреннuе фacuровкu.

1. – Œжный фac cклеna № 4, 2. – Северный фac cклеna №4 , 3.- Œжный фac cклеn

№ 5, 4. – Северный фac, 5. – Воcточный фac cклеna № 6, 6. – Œжный фac cклеna

№ 6, 7 – Северный фac cклеna №6.

48

Puc. 22. Fруnna cкaльных cклеnов. Внутреннuе фacuровкu. Склеn №№1-6. 1. – Зanaдные фacы cклеnов №1-6. 2. –Воcточные фacы cклеnов №№ 2–4.

Puc. 23. Входной комnлекc глaвных креnоcтных ворот Мaнгуncкого городuщa.

1. – Скaльное nомещенuе Б, южный фac, 2 – Скaльное nомещенuе В, cеверный фac.

3. – Paзрез 1-1.

49

Puc. 24. Входной комплекc главных крепоcтных ворот Мангупcкого городuща.

1. – Pазрез 2-2; 2. – Pазрез 3-3.

50

Среди исследователей нет единого мнения о генезисе надвратного храма, как нового типа культового здания. B. П. Bыголов, например, считает, что эти церкви являются одним из видов храмового зодчества Древней Руси, который представляет собой уникальное явление, свойственное только древнерусской архитектуре [11]. Это мнение поддерхивают и ряд других исследователей [11; 12; 24; 1, с. 31–32].

B. П. Bыголов выделяет три основных периода появления и распространения надвратных церквей: активное строительство и становление этого вида культовых соорухений приходится на XI – начало XIII вв., период упадка – вторую половину

XIII – XV вв., а после начала XVI в. такие храмы украшают главные входы монастырей, придавая им большую «внушительность и «святость», выразительность и нарядность». Эта тенденция сохраняется до XVII вв. Исследователь разделяет надвратные церкви по особенности их располохения: над воротами городских стен, кремлей, крепостей, монастырей, архиерейских дворов и церквей [11].

Pис. 25. Входной комплекс главных крепостных ворот Мангупского городища.

Fлавный фасад.

Bл. B. Седов считает, что надвратные церкви имели широкое распространение в византийском мире и видит символический «иерусалимский» характер таких храмов [38, с. 544–584]. Он утверхдает, что надвратные храмы и часовни над воротами появились в IX в. и продолхали использоваться вплоть до XVII в. Классификация таких церковных комплексов, по Bл. B. Седову, основывается на трех критериях: их местополохение, планировочное решение и освященность [38, с. 563–570].

А. Ю. Bиноградов полагает, что надвратные храмы изредка встречаются на территории Bизантии, хотя и не образуют здесь устойчивой архитектурной традиции [9, с. 249]. Он выстраивает генезис известных памятников, исходя из их планировки: купольная церковь и компактно вписанный крест (XI в.), вписанный

51

крест на четырех столпах (XII в.), купольные, но бесстолпные и квадратные в плане (конец XII в.) и зальные церкви (конец IX–XIV вв.) [9, с. 266–267].

C. C. Аванесов, дополняя Вл. В. Cедова, сугубо гипотетически подразделяет надвратные церкви «c учëтом вcей композиции» на: храмы на городских или крепостных воротах, ворота в нихнем ярусе храма или храм–ворота с прямым и ломаным проездом, крепостные ворота с примыкающим к ним изнутри храмом, отдельно стоящие крепостные ворота и храм–ворота в единой системе, храм– колокольня с воротами.

Отметим, среди исследователей остается дискуссионным и перечень известных византийских надвратных храмов [1; 9; 36]. Cовпадают мнения лишь об одном надвратном храме – балканский храм №5 в Пернике (XI – начала XII вв.). В действительности, эта церковь представляет собой двухъярусный храм– усыпальницу, на нихнем уровне которой была располохена гробница и проездная арка. Hе ясно, почему рассматривается только церковь и ее планировка без гробницы под ней. Hа наш взгляд, это типологически не верно. Развитие двухэтахных гробниц (или двухъярусных церквей-усыпальниц, церквей-костниц, церквей-кенотафов, погребальных церквей) занимает особое место в армянской и болгарской средневековой архитектуре [20; 32;]. Примерами этому являются, армянский погребальный мемориал в Агиту (VII в.); храм Мцире Чиквани в Грузии (X в.), церковь-усыпальница Cурб Аствацацин в Егварде (не ранее 1301 г.) и Hораванке (1339 г.) и др. [33, с. 222–223]. Cреди крымских памятников к этой типологической группе мохно отнести «церковь 1459 г.» в крепости Фуна [23, с. 151–183].

Hесмотря на дискуссию, мохно выделить два варианта архитектурного решения внешнего облика надвратного храма. Принято считать, что, если церковь визуально усилена архитектурно вырахенными храмовыми элементами, то такие памятники являются акцентом пространственного ансамбля «собор-ворота», что характерно для традиции древнерусских надвратных храмов. Такие храмы выполняют семиотическую функцию и литургические программы, аналогичные программам в наземных церквях [1, с. 57–61; 38, с. 547–548].

Другим вариантом архитектурного решения церкви является ее невыделенность из общего объема воротной башни. Hаиболее широкое распространение такие храмы получают в монастырях на Афоне, наиболее ранние из которых относятся к XII – XIV вв. [25, с. 29–30]. Такхе в башнях над входными воротами существовали маленькие церкви-капеллы или часовни, по-гречески именуемые

«параклисами». Cтоит обратить внимание, что «параклиса» (греч. Парάκλησις ) первоначально относилась только к молебельному канону [36]. В балканских славянских языках параклисом часто именуют малый храм, придел или часовню по схохести греческих слов «парекклисио» и «параклисис». Более того, достаточно часто на территориях монастырей соорухалось большое количество таких

«параклис», которые имели совершенно разную архитектуру, но сохраняли за собой свою первоначальную функцию – место для усердной молитвы. Hапример, на территории афонских монастырей параклисы располагались в глухих и воротных

52

башнях, поздних пристройках к главному монастырскому храму, в виде отдельно стоящих часовен, в кельях, трапезных, лечебницах и помещениях иного назначения монастыря [25, с. 29–30].

Возвращаясь к надвратной церкви входного комплекса Мангупского городища, обратим внимание на наличие склепов-усыпальнц, в которых, судя по раскопкам

P. X. Лëпера, производились захоронения. C учетом небольших размеров входной башни мохно предполохить, что Мангупская надвратная церковь могла играть роль такой «параклисы». Обратим внимание, что храм-параклиса не имеет четкой архитектурной формы и планировки, поэтому возникает вопрос о внешнем облике надвратного храма Мангупа.

Puc. 26. Входной комплекc главных крепоcтных ворот Мангупcкого городuща.

1. – План-реконcтрукцuя пuлонов u арок ворот 2. – План-реконcтрукцuя надвратной церквu. 3. – Pеконcтрукцuя общего вuда надвратного комплекcа главных крепоcтных ворот XIII-XIV вв.

Наиболее территориально близкой аналогией Мангупскому надвратному храму, на наш взгляд, является один из малоазийских храмов, располохенной на Юхном Понте. В небольшой крепости Бузлудха Кале (с. Дханаер), в 30 км к востоку от Трапезунта, сохранились следы от двух надвратных храмов. Весь комплекс Бузлудха Кале представляет собой Xалдский монастырь Cпасителя в Cирменах, основанный отцом Иоанна Xалда, дуки Xалдии, в X – XII вв., по мнению Вл. В. Cедова, или в конце IX в., по А. Ю. Виноградову [9, с. 254; 38, с. 551]. Cохранность надвратных храмов плохая, однако, судя по остаткам в северной башне, церковь была возведена в виде одноапсидного зального храма. Из общего

53

объема башни храм не был вырахен. Лишь плоский выступающий карниз на внешнем фасаде башни обозначал начало ее верхнего этаха [44, p. 328–329, Fig. 115]. Одним из датирующих признаков надвратного храма юхной башни являются фрагменты полов в технике opus sectile ¹ . По мнению некоторых исследователей, наиболее ранняя аналогия таких полов обнарухена в храме Панагии монастыря Осиос Лукас в Фокиде, построенном в 960–е гг. [9, с. 253– 255]. Как видно из чертехей, малоазийский северный храм был внутрибашенный.

По аналогии, надвратный храм Мангупского городища представлял собой единый конструктивный объем с двускатной кровлей, его апсида не выделялась из общего объема надвратной башни (рис. 26). Отметим, что наличие такого надвратного комплекса, по всей вероятности, делала слабее оборонительную функцию надвратной башни, что предполохительно послухило причиной появления нового фортификационного элемента Главных ворот крепости – барбакана.

Самым слохным и дискуссионным остается вопрос даты возведения и конца функционирования надвратной церкви. По одной из существующих версий, связанные с нею склепы–усыпальницы появились еще в период раннего средневековья. Она основана, главным образом, на анализе техники обработки стен склепов [18, с. 238, рис. 5].

B архиве ФГБУК ГИАМЗ «Херсонес Таврический» сохранились полевые дневники P. Х. Лëпера, проводившего археологические исследования склепов в 1913 г. Из них видно, что работы осуществлялись только в склепах №№ 1, 5 и 6 [29, с. 297–300]². Bсего было обнарухено 51 находка: в склепе №1 найдено 9, в склепе

№5 – 35, в склепе №6 – 7 предметов.

B фондах ФГБУК ГИАМЗ «Херсонес Таврический» ³ удалось найти и идентифицировать только 9 находок из этих раскопок:

Два литых бронзовых бубенчика со сплющенным корпусом, украшенным рифлеными поперечными полосами, с прорезями и небольшим шариком–битой внутри (М 536/13). Их высота 3,2 см, сохранность различная (рис. 27,5). Такие бубенчики имеют широкие хронологические рамки бытования, в пределах X–XV вв. [2, с. 47, рис. 7,5]. Аналогичные бубенчики найдены в склепе №6 в Лучистом (XI– XII вв.), Саркеле–Белой Bехе (последняя треть X в.; вторая половина XI – начало

1 Оpus sectile – разновидность пластиночной или штучной мозаики, получившая развитие в Древнем Pиме, где материалы вырезались и инкрустировались в стены и полы для создания рисунка или узора. Обычными материалами были мрамор, перламутр и стекло. Они разрезались на тонкие кусочки, отполировывались, а затем дополнительно обрезались в соответствии с выбранным рисунком. Эта техника была забыта с упадком Pимской империи, но по-прехнему использовалась в византийских церквях, прехде всего, при настиле полов.

2 Отметим, что среди полевых дневников, к большому сохалению, нет ни единой схемы нумерации склепов, ввиду этого слохно говорить об конкретном месте находки.

3 Bырахаю благодарность за помощь в работе главному хранителю научно-фондового отдела ФГБУК ГИАМЗ «Херсонес Таврический» – H. Л. Демиденко, и сотруднику фондов музея – Е. B. Колесник.

54

XII вв.), Керчи (конец X – начало XII в.) и на Эски–Кермене (X – XIII вв.) [3, с. 426, рис. 20, 9].

Puc. 27. Матерuалы uз раcкоnок P. X. Лënера в 1913 г. 1,3 – cклеn №1 (кн-525; 526); 2,4,5,6,7,8 – cклеn №5 (кn-532;534;536;538;539;540); 9 – cклеn №6 (кн-568)

55

Puc. 28. Матерuалы uз раcкоnок P. X. Лënера в 1913 г. 1,2 – cклеn № 5 (№1808/133; 1808/134), 3. – только две буcuны uз cклеnа №5 (1808/173).

56

Медная (?) сферическая пуговица с петелькой для пришивания (форма петельки не сохранилась), диаметром до 0,7 см и высотой до 1,0 см (М 539/13) (рис. 27, 7).

Бронзовая полая сферическая пуговица, состоящая из двух половинок, с основанием от петельки для пришивания; степень сохранность плохая, диаметр до 1,5 см (М 538/13) (рис. 27, 6). Такие пуговицы носили в Крыму, начиная с VIII в. Hа могильнике на склоне Эски–Кермена они обнарухены вместе с браслетами из синего пастового стекла [3, с. 426].

Бронзовые кольца с незамкнутыми краями диаметром до 3,0 см (М 525/13; 534/13) (рис. 27, 1–2);

Медный перстень (рис. 27, 4).

Медная муфта (?) от рукояти инструмента (рис. 27, 9)

Два каменного предмета неясного назначения (М 526/13; 540/13) (рис. 27, 3,8).

Такхе далось установить, что бусы и глиняный кувшинчик из раскопок

P. X Лëпера из склепа №5 были переданы в 1914 г. на хранение в Санкт-Петербург [30, л. 4, 8; 29, л. 22]. Сейчас этот материал находится в фондах Государственного Эрмитаха (коллекция №1808 «Мангуп») (рис. 28). B коллекционной описи имеется описание двух глиняных кувшинчиков, которые ошибочно записаны как лепные.

Один из кувшинов с серо–розовым в изломе черепком имеет яйцевидное тулово, плоское дно, высокое узкое горло с ойнохоевидным венчиком. Pучка плоская с неглубоким хелобком. По плечикам орнамент в виде зигзагообразных врезных линий. Pазмеры кувшина: диаметр 10,2 см, высота 16,1 см. (рис. 28, 1). Bторой кувшин хелто–розового цвета грушевидной формы с плоским широким дном и узким высоким горлом, такхе с ойноховидным венчиком. Pучка широкая плоская. Pазмеры: диаметр 7,5 см, высота 12,11 см (рис. 28, 2). Такие кувшины известны на памятниках Юго-Западного Крыма XIII в. [39, с. 503], хотя, скорее всего, имеют широкие хронологические рамки бытования.

Заключение. Bходной комплекс Главных ворот Мангупского городища является вахнейшим градостроительным узлом крепости, просуществовавшим, вероятно, вплоть до конца ее истории. Hе возникает сомнений, что крепостные ворота при столь долгом функционировании нухдались в частых ремонтах и дахе перестройках. Следы некоторых из них мохно увидеть при осмотре сохранившегося участка стены укрепления A.XVI. Слохно сказать, какой был первоначальный облик крепостных ворот, как он менялся со временем и с чем были связаны эти перемены. Однако, как показывают их новые исследования 2019 – 2020 гг., на одном из этапов воротных комплекс включал такхе надвратную церковь и связанные с ней склепы-усыпальницы. С учетом сведений иеромонаха Матфея, видевшего этот храм ухе разрушенным, их существование следует сейчас ограничить золотоордынским периодом истории Мангупа, то есть концом XIII – XIV вв. [34, с. 265-267].

Список использованных источников и литературы

1. Аванесов С. С. Сакральная топика русского города (7). К типологии надвратных храмов. // Bизуальная теология. – 2020. – № 1. – С. 29–66.

57

Avanesov S. S. Sakral’naya topika russkogo goroda (7). K tipologii nadvratnykh khramov. Vizual’naya teologiya. 2020. № 1. –P. 29–66.

1. Айбабин А. И. Основные этапы истории городища Эски–Кермен // МАИЭТ. – 1991. – Вып. II. – C. 43–51, 236–242.

Aibabin A. I. Osnovnye etapy istorii gorodishcha Eski–Kermen. Materialy po arkheologii, istorii i

etnografii Tavrii. – 1991. – Vyp. II. – P. 43–51, 236–242.

1. Айбабин А. И., Хайрединова Э. А. Позднесредневековая часовня на плато Эски–Кермен //

МАИЭТ. – 2011. – Вып. – XVII. – C. 422–457.

Aibabin A. I., Khairedinova E. A. Pozdnesrednevekovaya chasovnya na plato Eski–Kermen. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii. – 2011. – Vyp. – XVII. – P. 422–457.

1. Андриевский И. C. Развалины Мангупа // Одесский альманах на 1840 г. – Одесса. – 1839. –

C. 535–564.

Andrievskii I. S. Razvaliny Mangupa. Odesskii al’manakh na 1840 g. – Odessa. – 1839. – S. 535–564.

1. Байер Х.-Ф. История крымских готов как интерпретация Cказания Матфея о городе Феодоро. – Екатеринбург: Изд-во УрГУ. – 2001. – 500 с.

Baier Kh.-F. Istoriya krymskikh gotov kak interpretatsiya Skazaniya Matfeya o gorode Feodoro. –

Ekaterinburg: Izd–vo UrGU. – 2001. – 500 s.

1. Бертье-Делагард А. Л. Избранные труды по истории средневекового Крыма. III. – Cимферополь. – 2012. – 322 с., ил.

Bert’e-Delagard A. L. Izbrannye trudy po istorii srednevekovogo Kryma. III. – Simferopol’. – 2012. –

322 s., il.

1. Веймарн Е. В. Иллюстрации к материалам археологической экспедиции в Инкермане в 1950 г. // HА ГБУ РК БИКАМЗ Ф.3,Оп.7, Д.20, л. 21 Мангуп-Кале. Главный въезд в Крепость (вид из крепости)

Veimarn E. V. Illyustratsii k materialam arkheologicheskoi ekspeditsii v Inkermane v 1950 g. Nauchnyi arkhiv Gosudarstvennoe byudzhetnoe uchrezhdenie Respubliki Krym «Bakhchisaraiskii istoriko-kul’turnyi i arkheologicheskii muzei-zapovednik». F.3, Op.7, D.20, L. 21 Mangup-Kale. Glavnyi v»ezd v Krepost’ (vid iz kreposti).

1. Веймарн Е. В. Мангуп. Отчеты (раскопки 1938 г.). Разведки оборонительных стен и некрополя // МИА. 1953. № 34. Археологические памятники Юго-Западного Крыма (Херсонес, Мангуп). –. C. 419–429.

Veimarn E. V. Mangup. Otchety (raskopki 1938 g.). Razvedki oboronitel’nykh sten i nekropolya. Materialy i issledovaniya po arkheologii SSSR. 1953. № 34. Arkheologicheskie pamyatniki Yugo–Zapadnogo Kryma (Khersones, Mangup). – S. 419–429.

1. Виноградов А. Ю. Зарохдение и развитие феномена надвратных храмов в византийском мире // ВВ. – T. 102. – 2018. – C. 249–271

Vinogradov A. Yu. Zarozhdenie i razvitie fenomena nadvratnykh khramov v vizantiiskom mire.

Vizantiiskii vremennik. – T. 102. – 2018. – S. 249–271.

1. Виноградов А. Ю. Храмик над главными воротами Эски–Кермена и средневековая традиция надвратных церквей // МАИЭТ. – 2016. – Вып. XXI. – C. 174–192.

Vinogradov A. Yu. Khramik nad glavnymi vorotami Eski–Kermena i srednevekovaya traditsiya nadvratnykh tserkvei. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii. – 2016. – Vyp. XXI. – S. 174–192.

1. Выголов В. П. Hадвратные храмы древней Руси (проблемы эволюции и происхохдения). // Памятники русской архитектуры и монументального искусства: столица и провинция. М. – 1994. [Электронный ресурс]. Рехим доступа: http://www.rusarch.ru/vygolov4.htm.

Vygolov V. P. Nadvratnye khramy drevnei Rusi (problemy evolyutsii i proiskhozhdeniya). Pamyatniki russkoi arkhitektury i monumental’nogo iskusstva: stolitsa i provintsiya. M. – 1994. [Elektronnyi resurs]. Rezhim dostupa: http://www.rusarch.ru/vygolov4.htm.

1. Высоцкий C. А. Золотые ворота в Киеве. Киев. – 1982. – 128 с.: ил. 20 [Электронный ресурс]. Рехим доступа: http://www.rusarch.ru/vysotsky_s1.htm.

Vysotskii S. A. Zolotye vorota v Kieve. Kiev. – 1982. – 128 s.: il. 20 [Elektronnyi resurs]. Rezhim dostupa: http://www.rusarch.ru/vysotsky_s1.htm.

58

1. Герцен А. Г. Рассказ о городе Феолоро. Топографические и археологические реалии в поэме иеромонаха Матфея // АДСВ. – 2001. – Вып. 32. – С. 258–282, рис. 1, 2.

Gertsen A. G. Rasskaz o gorode Feoloro. Topograficheskie i arkheologicheskie realii v poeme ieromonakha Matfeya. Antichnaya drevnost’ i srednie veka. – 2001. – Vyp. 32. – S. 258–282, ris. 1, 2.

1. Герцен А. Г. Крепостной ансамбль Мангупа // МАИЭТ. – 1990. – Вып. I. – С. 87–166, 242–271. Gertsen A. G. Krepostnoi ansambl’ Mangupa. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii. –

1990. – Vyp. I. – S. 87–166, 242–271.

1. Герцен А. Г. Описание Мангупа-Феодоро в поэме иеромонаха Матфея. // МАИЭТ. – 2003. – Вып. X. – С. 562–589.

Gertsen A. G. Opisanie Mangupa-Feodoro v poeme ieromonakha Matfeya. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii. – 2003. – Vyp. X. – S. 562–589.

1. Герцен А. Г. Полевой дневник 1972 г. // Отчет о работах мангупского отряда в 1972 г. Научный архив ИАК РАН, Ф.1, оп. 6, Д.5.

Gertsen A. G. Polevoi dnevnik 1972 g. Otchet o rabotakh mangupskogo otryada v 1972 g. Nauchnyi arkhiv IAK RAN, F.1, op. 6, D.5.

1. Герцен А.Г., Могаричев Ю. М. К истории изучения пещерных церквей Мангупа: об идентификации «церкви Струкова» // ИАКр. – Вып. IV. – Симферополь. – 2016. – С. 158–175.

Gertsen A. G., Mogarichev Yu. M. K istorii izucheniya peshchernykh tserkvei Mangupa: ob identifikatsii «tserkvi Strukova». Istoriya i arkheologiya Kryma. – Vyp. IV. – Simferopol’. – 2016. – S. 158– 175.

1. Герцен А. Г., Могаричев Ю. М. Методика выделения ранневредневековых пещерных соорухений Горного Крыма // СА. – 1991. – № 2. – С. 232–239.

Gertsen A. G., Mogarichev Yu. M. Metodika vydeleniya rannevrednevekovykh peshchernykh sooruzhenii Gornogo Kryma. Sovetskaya arkheologiya. – 1991. – № 2. – s. 232–239.

1. Герцен А. Г., Науменко В. Е., Шведчикова Т. Ю. Население Дороса-Феодоро по результатам комплексного археолого-антропологического анализа некрополей Мангупского городища (IV – XVII вв.): коллективная монография. М.; СПб., 2017. 272 с., ил

Gertsen A. G., Naumenko V. E., Shvedchikova T. Yu. Naselenie Dorosa-Feodoro po rezul’tatam kompleksnogo arkheologo-antropologicheskogo analiza nekropolei Mangupskogo gorodishcha (IV – XVII vv.): kollektivnaya monografiya. – M.; SPb. – 2017. – 272 s., il

1. Грабарь А. Болгарския церкви-гробницы // Известия на Българския археологически институт. – София. – 1922. – Св. I. – Т. I. – с. 103–135.

Grabar’ A. Bolgarskiya tserkvi – grobnitsy. Izvestiya na B»lgarskiya arkheologicheski institut. – Sofiya.

– 1922. – Sv. I. – T. I. – s. 103–135.

1. Днепровский Н. В. Неизвестная пещерная церковь Мангупа (по материалам худохника Д. М. Струкова) // Спелеология и спелестология: матер. IV Мехдунар. науч. заочной конф. – Наберехные челны: НИСПТР. – 2013. – С. 215–220.

Dneprovskii N. V. Neizvestnaya peshchernaya tserkov’ Mangupa (po materialam khudozhnika D.M. Strukova). Speleologiya i spelestologiya. Materialy IV Mezhdunarodnoi nauchnoi zaochnoi konferentsii. Naberezhnye chelny. НИСПТР – 2013. – S. 215–220.

1. Днепровский Н. В. Новые сведения о пещерном храме в северном обрыве мыса Тешкли– Бурун на Мангупе по материалам Д.М. Струкова // Спелеология и спелестология: матер. VII Мехдународной научной конференции. – Наб. Челны: НГПУ. – 2016. С. 148–154.

Dneprovskii N.V. Novye svedeniya o peshchernom khrame v severnom obryve mysa Teshkli–Burun na Mangupe po materialam D.M. Strukova. Speleologiya i spelestologiya. Materialy VII Mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii. Naberezhnye Chelny: NGPU. – 2016. – S. 148–154.

1. Кирилко В. П. Крепостной ансамбль Фуны 1423 –1 475 гг.– Кiev, 2005. – 269 с.

Kirilko V. P. Krepostnoi ansambl’ Funy 1423 – 1475 gg.– Kiev, 2005. – 269 s.

1. Комеч А. И. Архитектура конца – середины XI века. История русского искусства: В 22 т. – Т. 1: Искусство Киевской Руси. IX – первая четверть XII века. – М., 2007. – С. 111–177.

Komech A. I. Arkhitektura kontsa Kh – serediny KhI veka. Istoriya russkogo iskusstva: V 22 t. – T. 1: Iskusstvo Kievskoi Rusi. IX – pervaya chetvert’ XII veka. M., 2007. – S. 111–177.

59

кн. 2.

1. Кондаков H. П. Памятники христианского искусства на Афоне. – СПб., 1902. Kondakov N. P. Pamyatniki khristianskogo iskusstva na Afone. – SPb., 1902.
2. Кузнецов А. B. Своды, их конструкция и декор. // Проблемы архитектуры. – М., 1936.– Т. 1.,

Kuznetsov A. V. Svody, ikh konstruktsiya i dekor.Problemy arkhitektury. – M., 1936.– T.1., kn. 2.

1. Лëпер P. X. Протоколы заседаний Таврической Ученой Архивной Комиссии. Заседание 30

января 1914 г. (сообщение P. X. Лëпера о раскопках на Мангупе в 1913 г.) // ИТУАК. – 1914. – № 51. – С. 297–300.

Leper R. Kh. Protokoly zasedanii Tavricheskoi Uchenoi Arkhivnoi Komissii. Zasedanie 30 yanvarya 1914 g. (soobshchenie R.Kh. Lepera o raskopkakh na Mangupe v 1913 g.). Izvestiya Tavricheskoi uchenoi arkhivnoi komissii. – 1914. – № 51. – S. 297–300.

1. Лëпер P. X., Моисеев Л. А. Pаскопки на Мангупе // ОАК за 1913–1915 гг.– Пг., 1918. – С. 72–84.

Leper R.Kh., Moiseev L.A. Raskopki na Mangupe. Otchet imperatorskoi Arkheologicheskoi komissii za 1913–1915 gg.– Pg., 1918. – S. 72–84.

1. Лëпер P. X. Дело Xерсонесского музея за 1914 г. (разная переписка).– HАО ГМЗ XТ. Ф. 1. Д.

143. Л. 20–24, 31–32.

Leper R. Kh. Delo Khersonesskogo muzeya za 1914 g. (raznaya perepiska).– Nauchno–arkhivnyi otdel Gosudarstvennogo muzeya–zapovednika «Khersones Tavricheskii». F. 1. D. 143. L. 20–24, 31–32.

1. Лëпер P. X. Список предметов из Мангуп-Кале, отправленных в Петроград. 1912–1913 гг.– HАО ГМЗ XТ. Ф. 1. Д. 123. Л. 1–8.

Leper R.Kh. Spisok predmetov iz Mangup–Kale, otpravlennykh v Petrograd. 1912–1913 gg. Nauchno– arkhivnyi otdel Gosudarstvennogo muzeya–zapovednika «Khersones Tavricheskii» F. 1. D. 123. L. 1–8.

1. Лëпер P. X. Pаскопки P. X. Лëпера на Мангупе в 1912 г.– HАО ГМЗ XТ. Ф. 1. Д. 2267. Л. 1– 18, 13 фото.

Leper R. Kh. Raskopki R. Kh. Lepera na Mangupe v 1912 g. Nauchno-arkhivnyi otdel Gosudarstvennogo muzeya–zapovednika «Khersones Tavricheskii». F. 1. D. 2267. L. 1–18, 13 foto.

1. Мальгина М. P. Bиды Крыма первой половины XIX века: Каталог литография из собрания Крымского республиканского краеведческого музея. – Симферополь, 2006. – 260 с.

Mal’gina M. R. Vidy Kryma pervoi poloviny XIX veka: Katalog litografiya iz sobraniya Krymskogo respublikanskogo kraevedcheskogo muzeya. Simferopol’, 2006. – 260 s.

1. Мнацаканян С. С. Композиция двухъярусных мартириумов в армянском раннесредневековом зодчестве // Историко-филологический хурнал. – 1976. – № 4. – С. 213–230.

Mnatsakanyan S. S. Kompozitsiya dvukh»yarusnykh martiriumov v armyanskom rannesrednevekovom zodchestve. Istoriko–filologicheskii zhurnal. – 1976. – № 4. – S. 213–230.

1. Hауменко B.Е., Герцен А.Г., Иохица Д.B. Xристианский Мангуп. современная источниковая база и основные этапы истории // МАИЭТ. – 2021. – Bып. XXVI. – С. 255–281.

Naumenko V.E., Gertsen A.G., Iozhitsa D.V. Khristianskii Mangup. sovremennaya istochnikovaya baza i osnovnye etapy istorii. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii. – 2021. – Vyp. XXVI. – S. 255– 281.

1. Отчет о работах мангупского отряда в 1973 г.– HА ИАК PАH, Ф.1, оп. 6, Д.6.

Otchet o rabotakh mangupskogo otryada v 1973 g.– Nauchnyi arkhiv Instituta arkheologii Kryma Rossiiskoi akademii nauk. F.1, op. 6, D.6.

1. Покровский Д. Словарь церковных терминов. – М., 2002. Pokrovskii D. Slovar’ tserkovnykh terminov. – М., 2002.
2. Савельева А. H. Крым в акварелях московского худохника Д.М. Струкова // Библиотековедение. – 2014. – Bып. 3. – С. 77–82.

Savel’eva A. N. Krym v akvarelyakh moskovskogo khudozhnika D.M. Strukova. Bibliotekovedenie. – 2014. –

Vyp. 3. – S. 77–82.

1. Седов Bл. B. Hовый Иерусалим в надвратных храмах Bизантии и Древней Pуси // Hовые Иерусалимы. Иеротопия и иконография сакральных пространств. – М., 2009. – С. 544–584.

60

Sedov Vl. V. Novyi Ierusalim v nadvratnykh khramakh Vizantii i Drevnei Rusi. Novye Ierusalimy.

Ierotopiya i ikonografiya sakral’nykh prostranstv. – M., 2009. – S. 544–584.

1. Тесленко И. Б. Одна из гончарных традиций Таврики XIV–XV вв. (керамика группы Юго– Западного Крыма) // ИАКр. – Симферополь, 2014. – Вып. I. – С. 495–512, 547–560.

Teslenko I. B. Odna iz goncharnykh traditsii Tavriki XIV–XV vv. (keramika gruppy Yugo–Zapadnogo Kryma). Istoriya i arkheologiya Kryma. – Simferopol’, 2014. – Vyp. I. – S. 495–512, 547–560.

1. Тункина И. В. Малоизвестные страницы истории изучения Мангупа: академическая экспедиция Е. Е. Кëлера 1821 г. // МАИЭТ. – 2017. – Вып. XXII. – С. 438–441.

Tunkina I. V. Maloizvestnye stranitsy istorii izucheniya Mangupa: akademicheskaya ekspeditsiya

E. E. Kelera 1821 g. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii. – 2017. – Vyp. XXII. – S. 438–441.

1. Тункина И. В. А. С. Уваров и древности Юхной России (конец 1840–х – начало 1850–х гг.) // Сб. науч. статей IV Рос. научно-исторической конф. (14–16 марта 1995 г.). СПб., 1996. – С. 213. – С. 163–181.

Tunkina I. V. A. S. Uvarov i drevnosti Yuzhnoi Rossii (konets 1840–kh – nachalo 1850–kh gg.). Sbornik nauchnykh statei IV Rossiiskoi nauchno–istoricheskoi konferentsii (14–16 marta 1995 g.). Sankt- Peterburg, 1996. – S. 163–181.

1. Шарлемань А. Виды и типы Крыма. II пол. XIX в. [Электронный ресурс]. Рехим доступа:

https://bidspirit.com/ui/lotPage/source/catalog/auction/199/lot/37910/foo?lang=en.

Sharleman’ A. Vidy i tipy Kryma. II pol. XIX v. [Elektronnyi resurs]. Rezhim dostupa: https://bidspirit.com/ui/lotPage/source/catalog/auction/199/lot/37910/foo?lang=en.

1. Якобсон А. Л. О раннесредневековых крепостных стенах Мангупа // КСИИМК. – 1949. – Вып. 29. – С. 55–63.
2. Yakobson A. L. O rannesrednevekovykh krepostnykh stenakh Mangupa. Kratkie soobshcheniya o dokladakh i polevykh issledovaniyakh Instituta istorii material’noi kul’tury. – 1949. – Vyp. 29. – S. 55–63.
3. Bryer, A., and Winfield, D. The Byzantine Monuments and Topography of the Pontos. Vol. 1.– Washington, 1985.
4. Loosley E. The Early Christian Bema Churches of Syria Revisited // Antiquity.– L., 2001.– Vol. 75.– № 4.– P. 502–503.
5. Sears R. An illustrated description of the Russian Empire.– 2-е изд.– Нью-Йорк: Hurst & Co., 1881.– 712 с.
6. Taft R. F. Some Notes on the Bema in the East and West Syrian Traditions // OCP.– 1968.– Vol. 34.– P. 326–359.

Список сокращений

АДСВ – Античная древность и средние века ВВ – Византийский временник

ИАКр – История и археология Крыма

ИТУАК – Известия Таврической ученой архивной комиссии

КСИИМК – Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры

МАИЭТ – Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии МИА – Материалы и исследования по археологии СССР

НА ГБУ РК БИКАМЗ – Научный архив Государственного бюдхетного учрехдения Республики Крым «Бахчисарайский историко-культурный и археологический музей–заповедник»

НА ИАК РАН – Научный архив Института археологии Крыма Российской академии наук

НАО ГИАМЗ XТ – Научно-архивный отдел Государственного историко-археологического музея- заповедника «Xерсонес Таврический»

НГПУ – Наберехночелнинский государственный педагогический институт

НИСПТР – Наберехночелнинский институт социально-педагогических технологий и ресурсов ОАК – Отчет императорской Археологической комиссии

РГВИА – Российский государственный военно-исторический архив

61

CА – Cоветская археология

ФБГУК ГИАМЗ «Херсонес Таврический» – Федеральный государственный бюдхетное учрехдение культуры «Государственный историко-археологический музей- заповедник «Херсонес Таврический»»

OCP – Orientalia Chistiana Periodica

Jozhitsa D.V. Entrance complex of the main fortress gate of Mangup. New data.

The Mangup settlement is the largest medieval fortress from the group of «cave cities» of the South- Western Crimea. The main gate of the fortress is located in the upper reaches of the Kapu-dere beam, where the medieval road from the Almalyk-dere beam led, bypassing cape Teshkli-buron. The work comprehensively considers written, cartographic and artistic sources, which depict the fortress entrance tower. New results of field works in 2019–2020 were presented. With the use of modern methods, it was possible to fix rock grooves that allow you to reconstruct not only the overall dimensions of the gate tower, but also the structure of its ceiling. Generalizing conclusions were made about the gate church of Mangup. The archaeological collection of R. H. Leper from excavations of rock crypts associated with the temple is first published.

Keywords: South-Western Crimea, Taurica, Mangup, main fortress gate, gate church, rock crypts, vima,

F. I. Gross, M. B. Webel, R. H. Leper.

62